Предательство

Уперевшись руками в бедра, он поднялся, подошел к небольшому письменному столу и начал апатично листать рекламную брошюру пароходства.

Безупречна во всех отношениях. Вы понимаете, что я имею в виду.

Скотина.

Он отложил брошюру, забыв, что там искал, и снова повернулся к иллюминатору. На картинке, забранной бронированным стеклом, Никке и Нокке уже не было. Он закрыл глаза, пытаясь преодолеть желание выйти на свежий воздух палубы и посмотреть, видны ли они оттуда.

Повернувшись, обнаружил, что она поставила сумку на пол, а сама сидит на кровати, поджав ноги и опершись спиной на фанерованное изголовье. Под тонким шелком проступали соски, она сняла с себя белье. В руках — каталог «дьюти-фри», но он видел, что она не читает, а просто удерживает взгляд на странице, как бы подчеркивая, что разочарована его невниманием и равнодушием.

Он понял, чего от него хотят — и то, что это невозможно. Желание, которое всего несколько часов назад сводило его с ума, вытекло, как керосин из дырявой канистры, и осталось там, на полу у входа в терминал «Викинг-лайн», готовое полыхнуть огнем.

Как он выдержит взаперти посреди моря целые сутки? Не говоря уж о пребывании в распрекрасном спа-отеле «Нодендаль», входившем в программу их «Романтического путешествия». Едва они вошли в каюту, она со смехом показала ему две пачки только что купленных презервативов. Яснее не бывает.

Она настроена на то, чтобы принять все нужные решения, спланировать будущее, наконец определиться.

А он вдруг выяснил, что ничего не знает. Не знает даже, из чего ему выбирать.

Резким движением она отложила в сторону каталог и с вызовом скрестила руки на груди.

— Тебе что, нехорошо?

Тон не обеспокоенный, а обвиняющий.

— Да, пожалуй.

— Пожалуй?

Отрывисто и по-прежнему едко.

— А что случилось? Я думала, мы будем отдыхать, раз уж мы куда-то едем.

Она раздраженно заправила за ухо светлую прядь, выбившуюся из прически, и снова скрестила руки на груди. Шелковые полы халата распахнулись от ее движений, обнажив ложбинку между грудей. Даже это не помогло — он почувствовал лишь внезапную и невыносимую тяжесть оттого, что не может рассказать о своих чувствах ей. Ей, которая разделяла все его мысли. Спасала от рутины. Была светом в окне. Давала силы. Именно так он воспринимал ее во время их тайных и бесконечных бесед, каждая из которых всегда текла по новому и неизведанному руслу. С ней ему всегда было хорошо и все становилось ценным. В любой момент они могли вместе рассмеяться, а ее — часто неожиданные—прикосновения говорили о том, что ей хочется к нему прикасаться.

А Эве никогда этого не хотелось.

Сколько забытых желаний и стремлений она оживила, ворвавшись в его жизнь! Он впитывал в себя ее внимание, как сухая губка.

Когда и где у них с Эвой началось это забвение? Прекращение стараний, небрежное отношение к тому, что у них было? Ведь Эва когда-то олицетворяла все то, что он сейчас нашел у Линды. Или нет? Чувствовал ли он вообще что-нибудь подобное по отношению к жене? И когда они проскочили поворотный пункт, после которого началось движение назад? Или скорее не назад, а в сторону равнодушия. И где он сейчас — у цели? Если так, то почему ему не все равно, когда он представляет ее с другим мужчиной? Или он просто сбежал? Разочарованный тем, что она, возможно, никогда его по-настоящему не любила, не боялась его потерять? Просто продолжала жить с ним из уважения и чувства долга. Невыносимая мысль. Он отчаянно пытался разозлиться и спрятаться за этой злостью, но не испытывал ничего, кроме паники, — реальность рушилась. Он посмотрел на Линду, ему внезапно захотелось, чтобы она его обняла, чтобы поняла, какую боль причиняет предательство, как ему страшно. Больше всего он сейчас нуждается в ее сочувствии.

Глубоко вздохнув, он снова присел на привинченный к стене диван.

— У Эвы есть другой.

Ее напряженно скрещенные на груди руки упали на колени, словно их освободили из смирительной рубашки. Недовольная мина исчезла в мгновение ока.

— Но Хенрик, это же замечательно! Это все решает!

Сначала он ничего не услышал. Нет, слова он услышал — но он никак не мог понять, что они означают.

Ее лицо выражало откровенную радость. Словно она открыла пакет, в котором лежало то, о чем она всегда мечтала, но не надеялась получить.

— Теперь нам не надо скрываться! Если у нее уже есть другой, значит, все получают то, что хотят.

— Но это, похоже, длится целый год.

Слишком хорошо для того, чтобы быть правдой.

Светясь от счастья, она решила все проблемы парой фраз:

— Невероятно. А ты так мучился из-за Акселя, потому что по твоей вине разрушается семья. Ты понимаешь, что это значит? Не ты, а она причина развода! Она изменяла тебе до того, как мы встретились. — И ода к радости в завершение: —Ты наконец свободен!

Она не сможет понять.

А он не сможет объяснить.

Есть другой, он украл его место. Эва предпочла его, потому что считает его привлекательнее, интереснее, умнее, достойнее.

Лучше.