Предел несовершенства

Она не отвечала на звонки третий день, и Ромео решил лететь в Москву. Что-то не так с его помощницей, где-то произошел сбой, а он не смог это слабое звено вычислить. Даже если бы Лера потеряла сотовый телефон, она бы нашла возможность с ним связаться, потому что знала его номер наизусть. Он принял решение еще и потому, что надо было самому вникнуть в поставки и уговорить москвичей «не выделываться» с его товаром, не придумывать способ «продинамить» его бизнес.

Вопрос, конечно, можно решить быстро, дело только в цене. В столице надо за все платить. Мужчина не любил москвичей за их заносчивость, снобизм, желание «наколоть» провинциалов, хотя в душе понимал, что столичные жители иногда вынуждены защищаться от огромного наплыва гастролеров, дельцов и мошенников, которые лезут в огромный город поживиться. Себя Ромео к таковым не причислял, а называл бизнесменом.

Московскую квартиру на самой окраине он снял год назад, ему это было удобно, потому что именно в мегаполисе с названием Москва, как правило, оседали те, кто хотел что-то продать или купить, и в этой среде он хотел стать своим. Лерка ему, конечно, помогла: регулярно моталась в столицу, возила нужные товары, собирала деньги. Он не мог так часто без подозрений отпрашиваться с работы, а бросать рабочее место ему было никак нельзя.

Мужчина открыл столичную квартиру своим ключом. В однушке было чисто и тихо. Но ее вещи были, как всегда, разбросаны по всей квартире, поэтому он не сдержался:

— Коза! Такое впечатление, что загуляла девка!

Черт бы с ней, она ему уже поднадоела, особенно ее нытье и претензии с женитьбой. Он не собирается жениться ни на ней, ни на ком другом. Он вообще не хочет связывать свою жизнь обязательствами.

Ромео разозлился и громко крикнул:

— Лера! Валерия! Где ты?!

В углу зазвонил телефон, и он взял трубку.

— Алло, с кем я разговариваю? А где Лера?

— Я бы сам хотел знать, где Лера! — гаркнул он.

— Ой, а я смотрю, дверь открыта! — Хозяйка квартиры Глафира Николаевна стояла в дверях со своей бессменной помощницей — деревянной тросточкой — и ехидно улыбалась.

— Потеряли свою жену?

— У меня нет жены.

— Ну, когда вы снимали квартиру, говорили, что она ваша жена. Да мне это неинтересно, жена она вам или нет. Когда квартиру освободите? Новые жильцы должны заезжать.

— Какие новые жильцы? Я за квартиру платил регулярно.

— Ну, вот ваша оплата и кончилась.

— В каком смысле?

— Такое ощущение, что я вам открываю Америку и вы ничего не знаете!

— Послушайте, Глафира Николаевна! Я сегодня прилетел в Москву, десять минут назад зашел в квартиру, Леры пока нет, а тут являетесь вы и говорите про каких-то новых жильцов. Ничего не понимаю.

Глафира Николаевна дернула плечиком.

— Ну, не знаю! Мне ваша якобы жена вчера позвонила и сказала, что жилье сдает, больше в нем не нуждается, за квартиру было заплачено на месяц вперед, поэтому у меня претензий нет. Вы, как будто муж, видимо, не в курсе?

— Нет, не в курсе. — Он не собирался врать этой ехидной москвичке. Вот только куда делась Лерка? И вслух произнес: — А почему она вещи не забрала, не знаете?

— Вы, конечно, извините, я, может, что-то не поняла, но вроде как она ушла жить в монастырь. Или в церковь. Церковь, между прочим, здесь недалеко. Я, признаться, решила, что это неудачная шутка, но теперь вижу, что нет.

— В какой монастырь? В какую церковь? Чего вы городите?!

— Вы мне не хамите, вы в сыновья мне годитесь! Разбирайтесь со своей женщиной сами, а мне завтра к двенадцати освободите квартиру и верните ключи! Я к этому времени завтра приеду. — Глафира Николаевна гордо развернулась и вышла, опираясь на палочку.

Он отказывался что-либо понимать. Было ясно, что Лера здесь больше не живет, что вещи она оставила и за ними, похоже, не вернется. Другой мужчина? Вряд ли, она забрала бы вещи к нему, а не бросила бесхозно в чужой квартире, она дорожила вещами.

— Ничего не понимаю! — Он ходил по квартире, трогал ее блузку, платье, косметику. Он говорил с ней по телефону еще несколько дней назад, когда она призналась, что выпила, и это было на девятый день со дня смерти Федора Крупинкина. Она говорила что-то еще, какие-то женские глупости, как всегда про женитьбу, он тогда разозлился и особо не церемонился в выражениях. Неужели про монастырь — правда? Она, что ли, сошла с ума, что решилась на такой поступок? Она его просто бросила? А деньги? Где его деньги? Нет, такой номер у Лерки не пройдет, он будет ее искать и найдет. Она должна вернуть ему деньги, а там хоть в монастырь, хоть к черту на кулички!

Мужчина со злости начал пинать ее вещи, приговаривая:

— Где деньги?! Где деньги?! — Как будто вещи могли заговорить.

Ромео решил, что найдет ближайшую церковь и там обо всем выспросит: в какой такой монастырь может уйти женщина, и что это — спонтанное решение или продуманное намерение. Он никогда не верил в Бога, вернее, Бог для него давно существовал, и это было Золото.