Предел прочности

— Да, вы правы, — согласился я. — С вами интересно разговаривать.

— Почему?

— Потому что у вас есть свое, присущее только вам, понимание.

— Ничего особенного, — сказала она. — Просто вы затронули тему, в которой я немного разбираюсь. А есть масса других тем, где я ни бум-бум.

Возвращаясь после танца на свое место, я заметил, что рядом с нами, за соседним столиком, устроилась новая пара. То есть вначале я заметил только девушку — красивую, в легком голубом платье, с большими выразительными глазами и полными губами, на которых задержалась тихая, чуть ироничная улыбка. Каково же было мое удивление, когда, переведя взгляд на ее спутника, я узнал в нем автора «Мясного отдела». Узнал и от неожиданной встречи сначала не мог поверить. Но, вернув в свою память обложку романа, вспомнив рыжие волосы, усы и бордовый бантик-бабочку на горле, я с уверенностью подтвердил: «Он!»

Чтобы он не заметил моего пристального взгляда, повернулся к Уле и, добавив ей каплю шампанского, сказал:

— Наверное, вам, чтобы одолеть фужер вина, понадобится не меньше недели?

— И даже больше, — согласилась она.

Я выпил водки и, потянувшись за салатом, закусил.

— Расскажите еще о себе, — попросил я, понимая, что уже меньше занят своей новой знакомой, а больше — гостями за соседним столом. — Вы у родителей одна?

— Нет, еще брат Ренат. На два года младше меня.

— Тоже музыкант?

— Нет, каратист. Имеет пояс и пачку дипломов за свои победы.

* * *

С приходом Неструева я почувствовал себя не совсем свободным. Он меня теснил, заставлял думать о нем, о его мерзком романе. Он мало разговаривал со своей спутницей и почти к ней не обращался. Лишь изредка наклонялся к ней, что-то говорил, при этом всякий раз брал в руки меню и долго всматривался в него — изучал.

В моем кармане дал себя знать сотовый телефон. Звонил Гена Кусков, предложил рецензию на «Мясной отдел» писать вдвоем. Гонорар пополам.

— Сам пиши, — сказал я. — У тебя получится. Перед публикацией дай прочитать. — Я прикрыл телефон рукой и стал говорить совсем тихо: — Я сейчас в ресторане, наблюдаю твоего автора. Возле него вьются официанты и администратор. Неструев им что-то говорит и достает деньги… Ладно, пока. Рождается интрига, мне интересно.

Я завершил разговор и отключил аппарат. Сейчас не до звонков. Администратор мелко-мелко покивал головой, соглашаясь с тем, что ему говорил Неструев, и неторопливо пошел на сцену. Взял микрофон, поздоровался с посетителями и хорошо поставленным голосом произнес:

— Дорогие сударыни и уважаемые господа! Сегодня мы рады принимать в нашем ресторане талантливого петербургского писателя, автора эротико-любовного романа «Мясной отдел» многоуважаемого Сергея Неструева! — Он энергичным жестом указал на Сергея, а тот, смущаясь и кланяясь, привстал и бросил руку на сердце.

В зале раздались аплодисменты, кто-то крикнул:

— Нехай споет!

— Нет, друзья, он петь не будет. Но по его просьбе песенку про черного кота исполнит для вас солистка нашего ансамбля, очаровательная и непревзойденная в своем амплуа Карина. Встречайте!

Ансамбль рванул вступление, на сцену выскочила стройная, черноволосая Карина, теперь уже в белом брючном костюме, и сильным, красивым голосом запела: «Жил да был черный кот за углом…»

Я взглянул на Улю — она тут же наклонилась ко мне и спросила:

— Вам знаком романист?

— Да, я прочитал его книгу. Еще тот перл.

Я стал коротко представлять ей содержание книги, но, заметив смущение на ее лице, остановился.

В это время романист, словно догадавшись, о чем мы говорим, повернулся в нашу сторону, скользнул взглядом по мне и уставился на Улю. Его цепкие, оценивающие глаза дрогнули и прищурились. Ему пришлась по вкусу моя девушка, и он этого не скрывал.

— Чего же здесь его нахваливают?

— Не только здесь, — сказал я. — Он и в газеты попер, в том числе в нашу. Нынче у нас правило в чести: кто с деньгами, тот герой. Если и дальше так, мясники выйдут в главные писатели.

Уля качнула головой и сказала, что она в писательских делах ничего не понимает, но любит читать про музыкантов. И еще любит смотреть фильмы по книгам — про «Княжну Мери» и «Барышню-крестьянку».

— То есть классику? Ничего удивительного, ее благородные люди создавали, дворяне.

— Ну да, где все без лажи. А таких, с «Мясным отделом», нафталинчиком надо, чтоб не заводились. Иначе сформируют у читателя дурной вкус, — назидательно сказала она и рассмеялась.

— Вы полагаете? — спросил я, чтобы слушать ее дальше.

— Ну да. И приведу пример: я пристрастилась смотреть «Ледниковый период», старалась не пропускать ни одного представления. Но однажды увидела настоящие соревнования фигуристов — то ли первенство Европы, то ли мира. И поняла, какая подделка этот «Ледниковый период». Значит, можно при помощи умелых манипуляций понизить вкус, как это случилось у меня?