Предел зла

— Тем не менее она оставила ребенка, — сказала Лариса.

— Вот видите! — обрадовалась Канарейкина. — А говорите, у нее не было материнского чувства! Я же говорю, она любила его. Потому и ребенка оставила.

Это смелое заявление показалось Ларисе совсем уж абсурдным.

— Почему, кстати, она не сделала аборт?

Марина улыбнулась.

— Она пыталась его сделать, Шатров даже денег дал. Но Янка всегда была немного с прибабахом и аборт делать не стала. Ей плащ хотелось купить и погулять с недельку. Поэтому она обманула Генку и сказала, что сделала аборт. А на самом деле нет.

— Ради вещей она пошла на это? — изумилась Лариса. — Но какой же надо быть…

— ..дурой, правильно, — с готовностью подтвердила Марина. — Но свою голову-то не поставишь.

Потом пришлось рожать. А она пила прямо до самых родов, представляете?

— И ребенок родился нормальным?

— Вроде бы да. А почему он не может быть нормальным? Янка — баба крепкая. А насчет того, что отец — Шатров, это я вам точно говорю. Мне Янка всегда говорила, что это шатровская работа. Его это ребенок, его, точно вам говорю!

— Хорошо, не будем спорить, — Лариса поняла, что здесь, кроме эмоций, никаких веских аргументов она не услышит. — Давайте лучше поговорим вот о чем. Каким вы видите Шатрова как человека?

Мог ли он пойти на убийство, чтобы оградить себя от претензий Ковалевой?

— Вы знаете, я раньше хорошо к нему относилась, — призналась Канарейкина. — Он, в общем, . добрым был. Когда деньги были, он выпивку покупал и ночевать разрешал у него остаться, и в ванне искупаться… Только денег у него мало было. Зато душа была, — вздохнула она. — Деньги-то всех портят, это уж известно!

— А потом?

— А потом он подниматься начал, крутым стал! — в голосе Канарейкиной послышались нотки зависти и презрения. — И сразу скурвился. Старых друзей забыл сразу, загордился! К нему теперь на сраной козе не подъедешь, что ты! Мог бы вообще-то и деньжат нам с Янкой подкинуть!

— Но с какой стати он должен это делать? — резонно заметила Лариса.

— Так все ж друзья старые! Ну ладно еще Янке не давал, он жмот, понятно! Но на ребенка-то мог бы выделить?

— Но ведь он отказался признать этого ребенка, — отметила Лариса.

— Потому и отказался, что сволочь. Мразь! Скотина! Выбл…! Правильно Янка его называла! Правильно ему грозила! Таких тварей просто расстреливать надо, которые детей своих бросают! — начала расходиться Канарейкина.

— Но здесь все-таки не та ситуация, чтоб его можно было обвинять, — попробовала убедить Канарейкину Лариса, но на ту не действовали никакие разумные доводы.

Она тупо твердила одно, и глаза ее горели ненавистью:

— Козел он, и больше никто!

— То есть он вообще денег не давал?

— Ну вообще-то он Янке кое-что подкидывал, — согласилась Канарейкина. — Так для него ж это мелочь, ерунда! А ей за эти деньги год вкалывать, на улице м… морозить! Думаете, легко это, на улице-то стоять? Знаете, каково?

— Не знаю и абсолютно не хочу знать, — холодно ответила Лариса, не пытаясь даже представить себе такую фантастическую ситуацию, когда ей придется выйти на панель. — И все-таки она продолжала его атаковать?

— А как же! Думаете, легко женщине чувствовать себя несправедливо брошенной? В то время, когда он на какую-то там фитюльку деньги тратит!

— Это вы кого имеете в виду? — спросила Лариса. — Его нынешнюю невесту?

— И нынешнюю, и прошлую! — свалила все в кучу Канарейкина. — У него раньше девка была, Юлька, так та все Янку оттуда гоняла с Генкой вместе. Потому что порядочная, видите ли! А Яна, между прочим, почти что к себе домой приходила! А та там — никто! А у Яны ребенок от него! Порядочную завел, что ты! Вот и бросил он ее потом. Правда, новую завел, еще чище! Вот та уж фитюлька настоящая, мне Яна рассказывала. И что же это получается? Он, значит, на нее будет денежки тратить, которые Лианке положены по закону?

— Почему Яна в таком случае не захотела действовать по закону? Почему она не обратилась в суд?

Этот вопрос загнал Канарейкину в тупик. Некоторое время она мучительно и тупо размышляла, потом наконец нашла объяснение:

— Да потому что кто ж на ее сторону-то встанет?

Сейчас же все суды куплены! А уж Генке-то с его деньгами вообще ничего не стоит всех подкупить!

Как же, он звезда! А она кто? Да с ней бы и разговаривать не стали! И еще неприятности потом могли быть, с работой с той же, например. А ей и так несладко жилось. А Шатров — гнида! — снова вернулась она к наболевшей теме. Видно, честить Шатрова было одним из излюбленных занятий двух подружек. — Я уверена, что это он и грохнул Янку! — неожиданно прозвучало новое заявление.

— Почему вы в этом так уверены? — насторожилась Лариса. — Для этого есть какие-то основания?

— Потому что больше некому! Только он ее так ненавидел! К тому же сами посудите — ее вместе с девчонкой убили! А кому еще мог ребенок помешать, как не папаше непутевому?

С точки зрения Ларисы, непутевой в данном случае была скорее мамаша, а не папаша, но все-таки рациональное зерно в словах Канарейкиной было.

Просто так ребенка убивать не будут. Разве что только…