Пределы наказания

Люди, не обладающие властью, находятся в совсем ином положении. Если они не пользуются покрови­тельством и не обладают силой, раздача боли не пред­ставляет для них привлекательную альтернативу. По­тенциальный получатель не хочет брать. Он может дать сдачи. Намеренное причинение боли тем легче, чем дальше получающий от дающего. С. Милграм (1965) показал это экспериментально. Он панял лю­дей — во имя науки — наказывать других людей удара­ми электрического тока. Участникам эксперимента ска­зали, что задача исследования заключается в определе­нии того, влияет ли наказание за ошибки на скорость обучения. Мало кто колебался, наказывать или нет, даже тогда, когда речь шла об ударах током, представ­ляющих большую опасность. Но как только жертва оказывалась от них в непосредственной близости, уча­стники эксперимента теряли решимость. Аналогичные данные содержатся в исследовании, посвященном пове­дению людей в концлагере (Кристи, 1972). Чем в боль­шей степени заключенным удавалось вести себя по от­ношению к охране как обычные люди, становиться ближе им, тем больше у них было шансов выжить. Речь идет о концлагерях на севере Норвегии, где со­держались югославы. Те, кто смог хоть как-то овладеть языком, были защищены — по крайней мере от пред­намеренного истребления. Они заставили своих надзи­рателей ощутить всю жестокость принятых среди охра­ны форм поведения по отношению к заключенным. Разговаривая с ними, узники индивидуализировали и очеловечивали себя в их глазах. Они приближались к ним настолько, что наказание воспринималось стражей таким, каково оно было на самом деле.

Здесь мы подошли к самой сути проблемы. Мы ви­дели, как неоклассицизм объективировал процесс нака^-зания. Выбор в известном смысле делает не судья, а другие органы власти и сам преступник, который при­водит в движение всю систему. Судья только инстру­мент, осуществляющий предназначенное. Раздача боли превратилась в надлежащую научную процедуру, где критерием служит степень тяжести преступления. Прихоть и желание судьи, равно как и преступника, не имеют значения. При наличии небольшой помощи со.стороны компьютеров у них вообще нет надобности встречаться. Иными словами, вся ситуация чрезвычай­но удобна для причинения боли.

Если имеет место конфликт и каким-то людям по­ручено как-то его разрешить, то существуют две воз­можности. Одна состоит в том, чтобы облечь этих людей властью. Если это происходит, то такая власть должна контролироваться. Неоклассицизм представля­ет собой один из способов контроля над властью. С этим связан детально разработанный порядок обжа­лования решений. С этим связаны также специальная подготовка, профессионализация п всякого рода «объ­ективирующие механизмы» — такие, как нормы об юрисдикции, должностная неприкосновенность, отбор по цензу. Другая возможность состоит в том, чтобы не наделять властью тех, на кого возложено разрешение конфликта. Эту идею символизирует карлик при коро­левском дворе: он так мал, что прекрасно подходит для роли посредника — пока не станет специалистом и не будет вследствие этого считаться потенциально опас­ным. Человек, которого из-за разницы в возрасте не считают своим, также может играть указанную роль. Иногда ребенок может выполнять такую роль в семей­ном конфликте. Другим символом обсуждаемой альтер­нативы является независимая третья сторона: она при­звана помочь, но ее не наделили властью принуждать, и у нее нет возможности извлечь для себя выгоду из того, как будет разрешен конфликт.

10.3. Уязвимость

Чтобы поставить власть под контроль, надо сделать тех, кто ею обладает, уязвимыми. Существует несколь­ко способов достичь этого. Три из них имеют особое значение. Тех, кто обладает властью, делают уязвимы­ми равенство в статусе, равенство в квалификации и реальная тесная близость с теми, на кого распростра­няется власть.