Предлагаемые обстоятельства

— Работа, — проникновенным голосом сказал Саша, — это когда человек хорошо делает нужное людям дело, а не просто деньги зашибает, как ты. Неужели тебе не было стыдно, когда ты стояла под дверями универсама со своими тряпками? Подожди, не крути головой, я это говорю не для того, чтобы лишний раз упрекнуть тебя, я хочу, чтобы ты поняла, что сама виновата в своих бедах... Пока мы виним другого, то ходим по замкнутому кругу — сегодня в твоих несчастьях виноват Паша, завтра — Саша, послезавтра Маша, но стоит обратить пылающий негодованием взор на себя, как этот круг разомкнется, ты перестанешь быть зависимой от других, твоя беда сделается поправимой. Только все это надо понять раз и навсегда. Жизнь не прощает такого поверхностного к ней отношения, ведь ты же не бабочка, человек, женщина, да еще и мать, и спрос с тебя будет как с человека... И, ради бога, не прими эти слова как нотацию, прими как горькую правду. Мне часто приходится видеть таких, как ты, которые готовы весь мир обвинить в своих невзгодах, ты постарайся взять глубже, вникнуть в саму себя... Таня, я прав?

— Прав, — подтвердила Таня. — Только я хочу добавить, что Тамара вовсе не поверхностный человек, она очень много читала, стихи пишет, хорошие, она мне давала почитать.

Саша отъехал со своим креслом от стола и всплеснул руками.

— Ну что ты будешь делать с этой повальной грамотностью! Просто какое-то социальное бедствие. Как же это я сразу не понял, что ты стихи пишешь. Вот где зарыт большой пес! Вот в чем трагедия. Ладно, если ты не боишься правды, тащи их сюда. Сейчас засучу рукава и поставлю тебе диагноз.

Томка, робея, словно школьный дневник суровому отцу, принесла ему свою замусоленную тетрадь, на которую когда-то с таким уважением смотрели в родном литобъединении. Когда-то и она сама любила эту тетрадь, такие надежды на нее возлагала, такие прекрасные часы проводила над ней... Саша принял тетрадь из ее рук, и ей сразу показалось, что стихи ее начали увядать, скукоживаться, как цветы на морозе. Саша с чувством прочел:

Вот все мое, не пряча, не тая,

простимся здесь, посередине поля,

хочу другой, непостижимой доли, —

обрати внимание, Таня, — непостижимой!..

больная дочь, чужая жизнь моя!

Меня зовут нездешние края, —

Тань, нездешние!..

Так глубока там тишина ночная,

что музыка забудется земная

та-ра-та-та, та-ратататата.

— Лично мне нравится, — сказала Таня.

— Я не раз тебе говорил, — наставительно произнес Саша, — читай, мать, больше, тогда тебе не будет нравиться все подряд... М-м, «ты, лучезарная весна...», «священный голос листьев...», — Саша захлопнул тетрадь. — Ладно, Том, это не хорошо и не плохо, средне. В любом случае поэтом я тебя устроить не могу, но от стихов отговаривать не стану, сама потом почувствуешь, стоит тебе продолжать или нет.

— Нет, не стоит, — удрученно призналась Томка, — ведь я уже больше года не пишу. Иссякло вдохновение, что ли... Не знаю.

— Знаешь, тебе учиться надо.

— Да, ей надо попробовать поступить на журналистику, — поддержала Таня.

Саша рассердился.

— Кой черт на журналистику! Еще чего! Как только безрукий и безмозглый, так сразу и на журналистику. Там таких своих хватает.

— Она не безмозглая и не безрукая, она замечательно шьет! — заступилась Таня.

— Так почему бы тебе не поступить, допустим, в швейный техникум?

Томка пожала плечами.

— Это еще зачем? Я и так неплохо шью.

— Есть еще текстильный институт, — сказала Таня, — у меня там подруга учится, Вера Сайкина.

— Нет, — вздохнула Томка, — институт, конечно, неплохо, но к экзаменам я не успею подготовиться, так все запущено. Рисунок бы я, пожалуй, сдала, а все остальное — нет.

— Одним словом, — подытожил Саша, — вопрос номер один — это твоя внутренняя перестройка, вопрос номер два — твое устройство на работу, С него и начнем, потому что за один день себя не переделаешь. Но ты все равно подумай над собой... С временной работой я помочь тебе попробую. Что, если тебе пойти работать в троллейбусный парк? Помнишь, Тань, я писал о Голованове? Он мне жаловался, что им контролеры нужны, они даже студентов берут. Позвонить?

— Мне все равно, звоните, — сказала Томка.

Саша сел на телефон. Такой, видно, была Томкина судьба, что все важные повороты в ее жизни осуществлялись за считанные часы.

На другой день Томка уже получила работу и направление в общежитие. Женщина из отдела кадров троллейбусного парка, посмотрев в Томкины безжизненные глаза, с уверенностью сказала:

— Контролером потянет.