Предместья мысли

А вот бывал ли здесь Бенжамен Фондан, единственный, как он сам называл себя (с согласия и одобрения «учителя»), «ученик Льва Шестова», – этого, как ни странно, я не могу теперь выяснить, хотя я уверен, что, да, бывал – и уж точно встречался с Бердяевым у Шестова в Париже и, может быть, у Маритенов в Мёдоне (куда приходил, по крайней мере однажды, вместе со все тем же Шестовым; это я знаю точно; и даже точно знаю когда: 6 марта 1937 года; но до этого нам еще нужно дойти, еще долго идти). Но бывал ли он здесь, у Бердяевых, в этом доме, на бывшей rue de St. Cloud, теперешней rue d’Estienne d’Orves, или в том окончательном, на Петровомельничной (Каменномельничной)? А как легко представить себе их обоих, входящими в эту калитку: уже старого Шестова с клинышком (еще раз) седой бородки и широко сидящими, удивленными, чуть-чуть безумными, по-еврейски – пожалуй, даже и по-библейски – меланхолическими глазами и почтительно, бережно пропускающего учителя вперед, навеки молодого Фондана с глазами тоже безумными, тоже еврейскими, с лицом «в тысячелетних морщинах», по незабываемому определению Эмиля Чорана. Фондан занимает меня давно, еще с тех пор, как в восьмидесятые годы прочитал я вот это, только что процитированное, эссе Чорана о нем, вошедшее в его, Чорана, книжку «Опыты восхищения», или «Упражнения в восторге» (Exercices d’admiration), подаренную мне одной парижской приятельницей; поразительно, что, когда я открывал для себя все это, сам Чоран (Cioran) был еще жив… Фондана в России до сих пор, в общем, не знают; если что-то и переведено из него на русский, то, кажется, лишь его книга о Шестове (да и то, похоже, в отрывках); нет, значит, по-русски ни его книги о Рембо, ни книги о Бодлере, ни стихов, ни философских статей. Мне уже доводилось писать о нем (в «Городе в долине»); надеюсь, благосклонный, как некогда говаривали, читатель простит мне невольные (небольшие) перепевы себя самого.