Денис Алферов

Предначертанное сбудется

«Явления, подвергающие нас в недоумение и именуемые нами прихотливой случайностью в природе и случаем в человеческой жизни, суть не что иное, как следствие законов, сущность которых мы только начинаем понимать».

В. Гюго

Россия, 1990-е

Пролог

Был пятничный вечер. Часовая стрелка постепенно близилась к шести. Женщина сидела, плавно простукивая пальцами по столу знакомую мелодию, и ждала долгожданного окончания рабочего дня. Она смотрела в окна: за ними горели огни города, погруженного во мрак. Между окон она заметила паутину, в которую по своей глупости еще в прошлом году угодила муха. «Работа – это паутина, а мы в ней лишь запутавшиеся сонные мухи», – подумала женщина. Снова взглянув на часы, она начала собираться и уже в две минуты седьмого шла по улице. Сегодня днем она с подругами обсуждала весеннюю коллекцию и подумала, как было бы здорово купить новые перчатки. Сама, может быть, она и не горела особым желанием, но того требовала пресловутая мода. Она зашла в магазин и выбрала перчатки, которые ей были по душе.

– В них не очень-то удобно, – сказала она продавцу.

– К этим перчаткам надо привыкать постепенно, – ответил симпатичный импозантный продавец с бородкой, словам которого женщина сразу поверила.

– Вы думаете?

– Конечно! Они разносятся и отлично сядут по руке.

– Хорошо, ваша правда, – улыбнулась дама и оплатила покупку.

Продавец еще долго смотрел вслед женщине. Дождавшись, когда она скроется из виду, он вышел из-за прилавка, закрыл бутик и проследовал на улицу. На улице было довольно темно, но дорога женщины освещалась лунным светом. Мужчина посмотрел на источник света и перешел дорогу, через какое-то время, скрывшись во тьме переулков. А женщина подошла к остановке и увидела трамвай. Она ускорила шаг и едва успела войти в собирающийся отъезжать транспорт. Перчатки почему-то сильно сжимали ее руку, потому она сняла их. Оплатив проезд, женщина села на свободное место.

Глава 1. Встреча

В этом году зима выдалась на славу. Снег припорошил въезды во дворы и входы в дома. Дорогу освещала полная Луна, светившая сегодня необычайно ярко, в противном случае легко было бы оказаться в подвернувшемся на пути сугробе. Он посмотрел еще раз свои записи: Иван Матвеевич Демидов, 1934 г.р., ул. Советская, д.17. Все верно. Аншлаг на фасаде совпадал с его записями. Хруст снега под его валенками разбудил преспокойно смотрящего половину ночи сны Барбоса, и он залился старческим, как спросонья у алкоголиков хрипотцой, лаем. Загорелся свет, и на пороге появился Иван Матвеевич. Дед был в телогрейке, накинутой на распахнутую, наспех надетую гимнастерку, в трико и кирзовых сапогах, что являлось отличительной чертой сильных духом и поэтому аскетично к себе относящихся мужиков. Потому, как пар выходил из их ртов и особенно из пасти бедного, задыхающегося от лая, пса, становилась очевидна большая разница тепла тел, привыкших проводить холодные ночи под одеялом в натопленных домах, и температуры на улице. Ночной гость первым решил прервать затянувшееся молчание и достал из кармана удостоверение фельдъегеря, офицера специальной связи. Дед кивком пригласил его в хату. Лампочка, одиноко горевшая под потолком, озарила скромное убранство дома местного героя и человека, ради которого фельдъегерь проделал свой путь.

– Лейтенант внутренней службы Палладинов, – он показал Демидову свое удостоверение, – вам письмо, Иван Матвеевич, разрешите ваши документы?

Дед предвидел такое развитие событий и, еще не дав лейтенанту договорить, протянул ему свой паспорт, достав его из гимнастерки:

– Да, конечно…долго я ждал этого, чувствовал неотвратимость сего момента.

Палладинов нащупал в сумке пакет, плотно, в несколько слоев перетянутый шпагатом, и подал его Демидову. Пока тот расписывался в журнале учета доставки писем, лейтенант пытался понять, насколько содержащаяся в том письме информация может быть важна. Он с содроганием подумал, что его работа состоит в том, чтобы сообщать людям вести подчас совсем неожиданные и смертельно неприятные, а фельдъегерь об этом даже не подозревает. Может, оно и к лучшему?

Демидов первым протянул руку и, простившись, предложил проводить ночного гостя до вокзала. Палладинов, отказавшись, пошел прочь по скрипучему снегу освещенной дорогой. Старый пес молчал, видимо, грустил вместе с Иваном Матвеевичем, не хотел понапрасну терять силы на человека, пути которого с хозяином навеки расходятся, и он, оставив этот груз, уходит восвояси, домой, под теплое одеяло. Собака перевела взгляд на закурившего хозяина, на пар и дым, выходящие из его легких, которые, смешавшись, походили на гудящий паровоз. Сигаретный дым, поднявшись, плавно рассеялся под горящим высоко в небе белым фонарем.