Предначертано судьбой

— У меня есть прекрасный чай, настоящий китайский. Его достал специально для меня Чарли Сун. К тому же ты должен попробовать мое печенье. Мне важно знать, что из этого получилось. Но прежде ты должен что-нибудь поесть, если собираешься в горы, — сказала она. — Может, тебе поджарить немного мяса?

Джиб все еще стоял в дверном проеме, теребя в руках шляпу. — Спасибо за предложение, но я уже поужинал в Пиккексе.

Джулия повернула к себе настольную лампу, чтобы лучше видеть его лицо. Она заметила, что он коротко подстрижен и чисто выбрит.

Затем Джулия надела фартук и стала накладывать печенье на тарелку. — Когда я была маленькой девочкой, — сказала она, — это было мою любимое печенье, особенно зимой. — Она открыла дверцу печи и достала оттуда противень, который она поставила на полку рядом со столом, чтобы он быстрее остыл. — Часто бывало, что я жевала это печенье, выплевывая и делая вид, что это табак.

Она посмотрела на Джиба, ожидая встретить его удивленный взгляд или улыбку. Но он понуро молчал, не обращая никакого внимания на ее слова. Затем он положил свою шляпу и с каменным лицом уставился на пол.

— Я часто набирала полный рот печенья, а потом выплевывала его на снег, — продолжала она, как ни в чем не бывало. — Мне казалось тогда, что это очень забавно, что это похоже на мужчин, которые выплевывают табак. Отцу это очень не нравилось, а мама считала, что у меня это хорошо получается. Она смеялась до слез.

На этот раз Джулия заметила слабое подобие улыбки на лице Джиба.

— Трудно себе представить, что ты могла плевать, — сказал он.

— А я и сейчас делаю это, когда только испеку пирог или печенье и когда во дворе лежит свежий снег.

Она начала резать печенье специальным ножом, укладывая ровные кружочки на противень. На кухне стоял устойчивый и густой запах приготовленного печенья. Наблюдая за ней, Джиб попытался представить светловолосую девочку в теплом зимнем пальто, шапке и теплых перчатках. Она наверное была аккуратной, хрупкой девочкой, которая сейчас превратилась в аккуратную и столь же хрупкую женщину. Джиб обвел взглядом фигуру Джулии. На ней была красивая кофта, которая, казалось, пенилась вокруг ее полной груди.

— Ну вот, — сказала она и, взяв в руки противень, засунула его в печь. — Это уже последний.

Она приколола к волосам несколько выбившихся прядей и показала Джибу на стул. — Ну, что ты встал, садись.

Он покачал головой. Он считал, что не было никакого смысла оставаться дольше в этом доме. Он уже сказал ей все, что хотел сказать. Вся проблема заключалась в том, что ему было необыкновенно трудно покинуть Джулию. Он до сих пор помнил тот полдень у Виски Крик, когда он так страстно обнимал ее.

— Мне бы очень хотелось заставить тебя изменить свое мнение относительно завтрашнего дня, — сказала она.

Он пожал плечами. — Это совершенно бесполезно.

Мне незачем ходить в церковь. Я ничего не могу сделать для этого ребенка.

— Нет, ты можешь. Конечно же, можешь. Ты можешь помочь ему вырасти сильным и мужественным человеком.

Она выглядела сейчас как образцовая школьная учительница с высоким белым воротником, уверенными жестами и аккуратно сложенными руками. Ее чувства ко мне не имеют абсолютно никакого смысла, думал Джиб. Она знала все о его прошлом. Она знала о его карточных играх, о женщинах, о всех его грязных махинациях и убийствах. И все же она восхищала его своими аквамариновыми глазами.

— Ты же совсем не знаешь меня, Джулия.

Она легко улыбнулась. — Мне кажется, что знаю.

Джиб стоял, уставившись в пол. Этого было вполне достаточно, чтобы свести с ума любого мужчину, думал он. Она все еще не перестала верить ему. — Сегодня вечером я снова ввязался в драку со Скоби в Бон Тоне. Он сказал нечто подобное тому, что я сказал Хьюгзу. Я ударил его. Начальник полиции хотел снова засадить меня за решетку. Когда я сказал, что мне завтра утром нужно быть в церкви, все стали ржать, как лошади. — Он снова посмотрел на Джулию. — Мне там совершенно нечего делать. Я никогда не ходил в церковь. Тем более мне не пристало крестить ребенка.

Лицо Джулии оставалось совершенно спокойным. Даже и тени упрека не появилось на нем. — И только из-за этого ты решил не идти в церковь? Только потому, что эти бездельники в Бон Тоне посмеялись над тобой?

То, как она спросила о причине его отказа, заставило Джиба подумать о том, не знает ли она в самом деле все о его тайных замыслах, включая и то, что он собирается покинуть город вместе с ее деньгами.

— Да, и именно поэтому. Я не создан для церкви. Более того, я не создан для всего того, что местные люди считают добродетелью.

Она внимательно и вдумчиво отнеслась к его словам. — В таком случае, попробуй удивить их всех. Сделай то, чего они от тебя совершенно не ожидают. — Ее глаза как-то странно загорелись. — Особенно шериф Маккьюиг.

Джибу даже не пришла в голову эта мысль. Действительно, если он останется в стороне, то тем самым он доставит Маккьюигу огромное удовольствие.

— Кроме того, — добавила она, — я знаю, что ты любишь Джилберта.