Предновогодье. Внутренние связи (СИ)

— Да я, бабушка… — промямлила и тут же пожалела о своих словах. Бабушка гневно сверкнула глазками, ненавязчиво намекая, что некоторые личности, которым сглупа указали на их преклонный возраст, себя таковыми не считают и дадут любому фору несколько очков вперед. Затем бабуля опять схватила меня за рукав и подтянула двери, на которой красовалась краткая табличка со словами "вахта". По шумному сопению за спиной я догадалась, что для пущей уверенности меня страстно жаждали потыкать носом по черным печатным буквам в траурной рамке, чтобы показать, кто тут главный в институте.

— Ну? Зачем пожаловала? — уперев руки в боки, продолжила допрос охранница. — Учти, здесь не музей. На хлебушек не подаем, как пройти в библиотеку, не знаем.

— У меня направление. В деканат факультета по нематериальной висорике.

— Так давай, чего зазябла? — старушка протянула сморщенную ладошку. — Ходют тут всякие, подозрения вызывают понапрасну. Вещички есть? Оставляй здесь, не сопрут. На обратном пути заберешь.

— У меня всё с собой, — я продемонстрировала перекинутую через плечо дорожную сумку, в которой разместился нехитрый скарб.

Вахтерша всплеснула руками:

— А чемоданы-то твои где? Неужто без вещичек совсем? Обокрали, чай, по дороге?

— Спасибо за беспокойство. Всё при мне, и этого достаточно.

Бабулька уставилась недоуменно, но опомнилась и метнулась в коридор, не забыв, впрочем, и обо мне вместе с моим рукавом. Только сейчас я разглядела в противоположной от закутка стороне тушу гигантского вислоухого пса. Он развалился на полу, сложив голову на вытянутых лапах, и негромко храпел.

— Монька, подъем! — деловито окликнула пса вахтерша. Рядом с животным, кожа которого собралась на боках большими складками, растекаясь волнами на мраморном полу, старушка выглядела крошечной и несерьезной. Эта вредина, не дававшая спокойно подремать мирным представителям одомашненной фауны, пришлась бы псине впору, ровнехонько на один зубок.

— Монтеморт! — подняв левое собачье ухо, бабулька рявкнула в глубину ушной раковины.

Пес закряхтел, зафыркал, спросонья сладко потянул лапы и, наконец, соизволил приоткрыть один глаз.

— Монтеморт, опознать и пробить! — приказала строгая вахтерша и, к моему ужасу, сунула бумажку с направлением под нос животному. С детства не люблю собак, и с возрастом неприязнь к ним так и не перешла в симпатию. Поэтому действия активной работницы я сочла слегка неадекватными и настороженно наблюдала происходящим.

Монтеморт с поистине монархическим величием изогнул бровь, обнюхал бумажку и открыл жуткую зубастую пасть. Клац! — челюсти собачки сомкнулись с металлическим лязгом, и продырявленная бумажка перекочевала ко мне в руки.

— Можешь идти да поторопись. Через десять минут горнить будут, точнехонько заблудишься. Как пойдешь обратно, не забудь погасить квиточек у Монтеморта.

— Какой квиточек? — удивилась я.

— Там узнаешь. Да иди ж ты поскорее, а то не успеешь. Сначала прямо, затем второй поворот налево, три пролета вверх, потом по среднему коридору, и не забудь повернуть дважды направо. Обязательно!

— А раздеваться надо?

Бабуся еще раз критически оглядела меня с ног до головы. Курточка на рыбьем меху ее явно не впечатлила. А что, хорошая курточка, с капюшончиком. Подумаешь, немножко старенькая. Зато с автоматической терморегуляцией, чуть-чуть барахлящей.

— Можно и так, — махнула рукой вахтерша. — Не поймешь, что за сивка-бурка на тебе надета.

Подобное пренебрежение, конечно, покоробило, но нам, плебеям, не привыкать, и слегка потрепанная морально, я шагнула из полутемного коридорчика в ярко освещенный холл.

Ну, здравствуй, новая тюрьма.

Оказался институт как институт. На первый взгляд ничего необычного. Одинокий студент-очкарик, читавший книгу у окна, выглядел так же, как и везде. Уж не знаю, каким попутным ветром меня несло, но, с учетом того, что ни одного слова из напутственной речи боевой вахтерши в голове не отложилось, я вскоре бодро вышагивала по полуторному этажу, на котором располагались кабинеты институтской администрации.

Вот так вот. Бывают первые этажи, бывают вторые и третьи, а нужный мне этаж оказался полуторным. Трафарет на стене, выведенный крупными буквами, так и гласил: "Этаж полуторный обыкновенный, прямозаканчивающийся, неразветвленный. Кабинеты администрации см. по левой стороне, кабинеты Администрации см. по правой стороне". И рядом исполинская жирная стрелка для слепых, косых и прочих юродивых.

Я сразу отметила, что в этом институте страшно любили всякие таблички, ознакомительные надписи и прочие виды организованного настенного творчества. И тут же мысленно поставила отметку в перечне дел на будущее: произвести экскурсию по санузлам, дабы посмотреть, пользуется ли подобной популярностью неорганизованное самобытное искусство настенных надписей.

Топая по казенному коридору, я раздумывала над тем, чем может отличаться администрация института от той же Администрации с большой буквы, и одновременно выискивала нужную дверь, а именно приемную деканата факультета по нематериальной висорике.

Трудное это оказалось дело — поиск нужной двери.