Предприятие Рембрандта. Мастерская и рынок

Авторы ранних текстов о Рембрандте непременно отмечают внушительное импасто на его картинах: слой краски толщиной в дюйм; портрет написан так, что можно поднять холст, взявшись за нос изображенного; драгоценности и жемчуга рельефно выступают из плоскости картины. Хаубракен, повествуя об этой особенности рембрандтовского письма, приводит историю: будто бы Рембрандт записал фигуру Клеопатры, чтобы максимально усилить эффект от одной-единственной изображенной жемчужины[25]

. Во всех этих комментариях обсуждается не только характерная манера письма, но и попытки буквально «пересоздать» изображаемые объекты, «вылепить» их из краски. Поэтому убедительной причиной видеть в «Человеке в золотом шлеме» (ил. 161)

канонического Рембрандта стало импасто, которым выполнен чеканный металл шлема. Хотя среди недавних критиков по крайней мере один счел импасто шлема слишком густым и нарочитым, чтобы приписывать его руке Рембрандта, можно говорить о том, что внушительное импасто стало восприниматься как неотъемлемая составляющая манеры мастера уже при его жизни[26]

.

Эти давние наблюдения были подтверждены современными техническими исследованиями, благодаря которым удалось установить определенные константы в чрезвычайно разнообразной и изменчивой манере Рембрандта, тяготевшего к бесконечным экспериментам. Если указать главное открытие, повлекшее за собой серьезные изменения в нашем понимании рембрандтовской манеры, то оно сводится к следующему: в отличие от венецианцев, он довольно редко работает лессировками. Лессировка – это техника работы жидкими, полупрозрачными красками. Тициан и другие венецианцы наносили подобный тонкий, прозрачный слой, «вуаль» более темной краски на нижний слой более светлой, чтобы создать оптический эффект сложной игры цвета на грубом плетении холста. Напротив, Рембрандт был склонен формировать плотную структуру, предпочитая корпусное письмо. Вчерне наметив фигуры на загрунтованном холсте, Рембрандт обычно накладывал краску густым рельефным слоем на наиболее освещенные участки картины, иногда даже не кистью, а мастихином или просто пальцами. По-видимому, иногда Рембрандт даже использовал лессировку для создания обратного эффекта, чтобы увеличить впечатление плотности и осязаемости: на плече человека в красном, поднимающего мушкет, справа от центра в «Ночном дозоре», можно заметить участок лессировки красным краплаком поверх красной охры. Лессировка использована здесь не для того, чтобы передать текстуру определенной ткани, а для того, чтобы подчеркнуть материальность и визуальное богатство ради них самих[27]

. Когда я задала вопрос о материальности, вещественности рембрандтовской краски одному реставратору, он ответил, что «скелетом» или «остовом» его картин можно считать свинцовые белила (с добавлением мела), тогда как другой говорил о прочности и «литом» облике его картин, ассоциирующемся с металлом. (Изначально это впечатление, несомненно, было еще сильнее. Реставраторы указывают, что из-за восстановительных процедур, которые прежде обыкновенно включали в себя «разглаживание» поверхности в ходе переноса на другой холст, многие картины Рембрандта утратили оригинальное импасто.) Выпуклые участки красочного слоя сформированы таким образом, что могут отражать естественный свет и отбрасывать тени подобно реальным, осязаемым объектам (ил. 1). Парадоксальный эффект подобной манеры заключается в том, что наиболее ярко освещенные фрагменты изображаемого мира оказываются не максимально эфемерными, как это чаще всего бывает в западной живописи, где свет уничтожает форму, а, наоборот, предельно «материальными».