Председатель (СИ)

— Почти весь состав сыскной части приступил к службе, во главе опытнейший следователь Карл Маршалк. Я еще хочу в Питере найти Кошко и перетащить к нам. С жандармами плотно работаем, четверо уже согласились на сотрудничество, сейчас пишут обстоятельные справки о методах и что-то вроде учебных пособий.

— А низовой состав?

— Пока только патрули. Желающие есть, сейчас создаем краткосрочную школу милиции.

К здешней “февральской революции” в ноябре подпольное наше государство подошло, что называется, в силах тяжких. Но без армии и полиции. И если армия у России еще была, то вот с полицией требовалось создавать все почти что заново, участки разгромили по всей стране, не обошлось и без расправ над полицейскими.

А так — кооперативы охватывали восемьдесят с лишним миллионов человек, правда, серьезно рассчитывать можно было лишь на треть. Остальные по преимуществу были дети и “на новенького” — очень здорово выросла численность за три года войны, когда людей приперло, а пример “старых” кооперативов показывал, что скопом выживать куда легче. Но проникнутся артельным духом за это время деревенские, конечно, не успели и чудили порой очень неслабо. Пользуясь растерянностью, а то и отсутствием местных властей, мужички-богоносцы начали потихоньку растаскивать усадьбы и явочным порядком приватизировать барскую землю. А вот артелям это было невыгодно, куда правильнее было на этих землях создать новые “колхозы”, а в усадьбах — школы, больницы или там центры переработки продукции.

— Так что в деревне у нас намечается неожиданный классовый раскол, — излагал обстановку Губанов середняки-артельщики за социализм, а голь перекатная во главе с кулаками — за приватизацию.

— Что, прямо все-все?

— Нет, конечно, и зажиточные многие с нами предпочитают сотрудничать, и среди бедняков Союз Труда популярен, но стоит нам упустить, как все покачнется.

Казалось бы, рецепт известен — Комбеды, натравить неимущих на богатеньких, но оно нам надо? И крепких хозяев расточат, а они нужны как противовес, чтобы артели не борзели, и демагоги мелкотравчатые наверх вылезут… Плохо кончится, родной.

Срочно, прямо срочно нужен Чернов с его эсерами, без них мы ничего толком в деревне не вытянем.

Пока же мы собрались пить чай и тут, уловив паузу, заговорил Леша Тулупов. Долгое время он оставался как бы “законсервированным”, то есть, состоял в организации чисто формально. Сам при этом занимался педагогикой — организовал три школы, одну из них в колонии толстовцев, печатал учебники и тому подобное. Даже в классные чины вышел, не генерал, но коллежский асессор по министерству народного просвещения. Впрочем, он всегда тяготел к административной и академической работе, методичен до занудности. И таких вот “спящих” у нас после первой революции было много, время от времени они нам помогали по мелочам, а сейчас стали фактически кадровым резервом. Ну, те, кто убеждений не поменял, конечно.

Так Леша насел с тем, что нужно все бросить и немедленно учинить реформу образования. Вот прямо сейчас вынь да положь ему всеобщее хотя бы начальное. Нет, он, конечно, прав и без этого ни о каком развитии страны и речи быть не может, но, блин, вотпрямщаз? Тут новой власти без году неделя, фронт того и гляди треснет пополам, в городах с продовольствием все не здорово…

Ему талдычили, что у нас почти поголовная грамотность в артелях, что рабочие курсы и народные университеты в каждом городе (и вот голову на отсечение, что их больше, чем в моей истории), но Леша упертый, его не проймешь. Желаю быть царицею морскою, то бишь великим просветителем. Своего рода фанатик, хоть и в полезном направлении.

Заткнуть его удалось только когда вспомнили про стандартные вопросы — а есть ли у вас план, мистер Фикс? В смысле, есть ли проект реформы? Источники финансирования? Сколько надо школ построить? Где для них взять учителей?

Очень Тулупов озадачился и ушел в свой угол, что-то черкать, время от времени приставая к мне с вопросами по строительству школ.

— Алексей, чтоб ты нам был здоров! Сделать проект мы сделаем, ты только скажи, что тебе нужно. Сколько классов должно быть? Пять, десять, двадцать? Сколько педагогов?

И он уходил опять что-то высчитывать. Ничего, до Питера доедем, сдадим его министерским, там тоже умные головы есть, над реформой давно думают, пусть Леша их взбодрит.

В Лихославле нас дожидалась телеграмма от Муравского — в столице бардак и погромы, делегация Петросовета будет встречать нас на станции Тосно. Отбили ответную с просьбой дать подробности, а сами снова засели в учебном вагоне, пытаясь понять, что же там творится.

Информация поперла начиная с Волочка, причем, прямо скажем, поганая.