Председатель (СИ)

Министры удивленно и даже завистливо захмыкали — валюта! Большая часть моих доходов шла нынче в службу Никиты Вельяминова, но в аккурат перед началом войны я обобрал на идеи Ronson, Imco и Zippo. За пять лет Кинг Жилетт и Макс Фактор развернули производство буквально миллионными тиражами — вещь-то оказалась незаменимая, особенно в окопах. А после войны выстрелила гейзерная кофеварка. Вот и поднимем социологию на деньги курильщиков и кофейщиков Европы и Америки.

— Далее. У нас есть кодекс законов о труде, обеспечивший рабочим свободное время. Но как видно из отчетов Нарминюста и Внудела, избыток свободного времени в сочетании с низкой культурой приводят к диким формам досуга — пьянству, хулиганке, беспорядочным половым связям.

— Мы отмечаем рост венерических, — поддержал Семашко.

— Таким образом, мы обязаны заняться свободным временем пролетариата. Расширить программы обучения…

При этих словах застонал Тулупов — проблема с преподавателями не решится даже через два года, после первых выпусков педагогических училищ. Ликбез вообще ведут все, кто умеет грамотно писать, хорошо хоть единую методику разработали.

— … занятия спортом…

— Площадок нет, — бросил наш вечный скептик Губанов.

— А на это есть третий способ занять время — субботники.

— Что, простите?

— Свободный труд свободно собравшихся людей. Добровольная и бесплатная работа на благо общества. Как при коммунизме, только сейчас.

— И как вы намерены внедрять это?

— Внедрять не надо, что такое толока — знают все. Вот и развить — советская толока в свободное от основной работы время. Благоустройство, площадки для занятий спортом, подмостки для выступлений, общественные здания — и так далее, точек приложений множество. Вот альбом проектов, разработанный Жилищным обществом — все объекты простые, любой можно построить за один-два дня при наличии бросового материала и рабочей силы.

— Не думаю, что хулиганье присоединится, — с сомнением протянул Джугашвили, глядя на Ленина.

— Не можешь — научим, не хочешь — заставим. Введем социальный уровень, способ учета полезности человека для общества. Отработал на толоке — плюсик. Отучился на курсах — плюсик. Пьяный на работе — минус. Выше уровень — больше благ человек может получить. Кредит, отпуск в санатории, зачисление на рабфак… Чем ниже — тем меньше, вплоть до передачи в суд и последующей изоляции.

— Контроль? — Ленин отложил сломавшийся карандаш и выдернул из стаканчика новый, заточенный до игольной остроты.

— Народный, через Советы, артели и профсоюзы. Регулярные открытые пересмотры уровня. Вводить предлагаю обычным путем — в трех-четырех губерниях, для обкатки.

— Эдак у нас рабочих не останется, — прогудел Вася Собко.

— А вам так уж нужен пьяный рабочий? Тем более, изолированных можно и нужно перевоспитывать, но тут слово Нарминвнудела.

Слово было простое — как и положено ведомству силовому, про методы силовые. Усиление охраны общественного порядка, создание бригад содействия милиции из сознательных рабочих. Товарищи министры предложили массовые облавы в криминальных гетто. Выловленных — судить и направить на строительство Беломоро-Балтийского канала, которое запланировали на весну.

По облавам пригласили выступить товарища Федорова, начальника московской милиции. От Гнездниковского до Кремля пять минут на автомобиле, позвонили — и вот он тут. Ваня докладывал толково и по делу, но плакался, что для полноценной операции не хватит сил. Тем более в масштабах страны, поддержал его министр. Но эту проблему разрешили быстро:

— Мы армию из Польши отводим, вот вам и силы. Направить по два-три полка поближе к месту облавы, две недели на вхождение в курс — и приступить.

Одновременно во всех крупных городах… Хитровка, Лиговка, Подол, Молдаванка… Полная секретность подготовки… Обеспечение возложить на товарища Савинкова… Единогласно.

В Москве прибывшие с запада полки разместили в Иоанно-Предтеченском монастыре, Покровских казармах и Воспитательном доме, взяв Хитровку в клещи. И две недели хитрованцы привыкали к виду ротных колонн, топающих мимо по разнообразным военным делам, так что одновременное выдвижение трех полков никого не обеспокоило. Войска и милиция замкнули оцепление и начали зачистку, задерживая поголовно всех. Затем примерно две тысячи человек отконвоировали в Спасо-Андронниковский монастырь, где заблаговременно развернули фильтрационный лагерь. Без крови не обошлось — в четырех местах криминал оказал сопротивление, итого около двадцати трупов и полсотни раненых, милицейских погибло трое. Причем в силу недоработки — ну не получили мы точные планы подземелий, как ни старались инженеры Моссовета. Отсюда и потери в катакомбах подвалов и канализации.

Урки хорохорились, кидались в блатные истерики типа “я на фронтах кровь проливал, имею право!”, однако московский сыск во главе с Маршалком работал четко. Буквально через день военно-полевой суд приговорил за убийства семь человек к высшей мере. Их показательно расстреляли прямо там, в монастыре, на глазах остальной публики. После чего все истерики как рукой сняло.