Предсказание будущего

Итак, похоже на то, что предсказание будущего занятие, во всяком случае, не безнадежное. Более того: оно доступно любому мало-мальски культурному человеку, поскольку этот ларчик открывается сравнительно просто, поскольку всякое предсказание, по сути дела, представляет собой результат учета основных тенденций, направленных в грядущее, условий, при которых в грядущем им предстоит определенным образом развиваться, минус случайность и плюс закономерные видоизменения основных тенденций и тех условий, при которых в грядущем им предстоит определенным образом развиваться. Но многие вещи предрекаются совсем просто. Например, я безо всяких тенденций в состоянии предсказать, что через год я состарюсь на один год, а в ближайшее воскресенье в наш магазин точно не завезут пастеризованного молока. Даже многие события общечеловеческого масштаба можно бывает с легкостью предсказать; положим, как было не предсказать падения Трои, если известно, что троянцы алчные и доверчивые олухи, которых только ленивый вокруг пальца не обведет? Правда, существуют народы с такими сложными нравственными показателями, что их будущее прогнозируется непросто, и среди них едва ли не первые — это мы, то есть мы, способные на все что угодно, включая подвиг самопожертвования, но только не на соизмерение возможного и желаемого, мы, собирающиеся в оперу и оказывающиеся на собрании членов жилищно-строительного кооператива. Но даже в этом довольно тяжелом случае, вероятно, можно вывести какой-то национальный коэффициент и, подставляя его в формуле предсказания будущего, все же получать более или менее надежные результаты. Словом, случай тяжелый, конечно, но отнюдь не гиблый, особенно если принять во внимание то удивительное свойство нашего соотечественника, что по нему почти всегда видно, что он за птица и как высоко летает. Почему-то на нем все написано: сколько он зарабатывает, любит свою жену или нет, добрый он или злой, выпивает или, напротив, в рот не берет хмельного, а также начитанный он человек или же он не начитанный человек. Эта поразительная особенность, возможно, даже составляющая одну из наших первейших народных черт, значительно упрощает дело, и, мысленно оглядываясь назад, следует отметить, что стороннику Штарке пророчество далось даром. На его место, пожалуй, любой предсказал бы фактически оправдательный приговор, поскольку наружность подсудимого по делу, назначенному к слушанию на шестнадцать часов, явственно говорила о том, что его невозможно не оправдать, то есть что он не способен на такое деяние, за которое человека нельзя было бы оправдать. Повторяю, что на вид это был субъект самый непримечательный, просто не за что ухватиться: нос как нос, уши как уши, подбородок как подбородок… Ну разве что ухватиться за глаза, в которых написано, что наша жизнь — это форменное испытание. Не в христианском смысле испытание, а в том смысле, что испытание — это мучительная и скучная процедура. И действительно, вот я и оглядываюсь назад: какое пространство тягот, страданий, гадостей, недостач! А мгновения счастья? Их по пальцам пересчитаешь… Так чего же ради тогда вся эта катавасия, если, конечно, здесь не таится какого-нибудь особенного, тревожно высокого смысла, оправдывающего все неурядицы и невзгоды… Нет, наша жизнь — это прямой подвиг, и, моя бы власть, я бы, исключая откровенных мерзавцев, всех награждал специальной посмертной медалью, медалью ни за что, медалью за то, что человек с нами пожил отведенное ему время.

Короче говоря, стороннику Штарке его пророчество далось даром. Но дело совсем не в этом; собственно, дело в том, что стариковское предсказание, из-за чего я к нему и прицепился, замысловатым образом соотнеслось с моим собственным предсказанием, при той существенной разнице, что мое предсказание будущего было предсказание будущего вообще. По стечению обстоятельств мой прогноз почти полностью основывался на личности того самого подсудимого, к которому относилось прорицание старичка, точнее сказать, основным рабочим материалом мне послужило прошлое этого человека. Благодаря его поразительной памятливости, на сегодняшний день я знаю это прошлое досконально. О нем предстоит довольно пространный рассказ. Поскольку из прошлого подсудимого по делу, назначенному к слушанию на шестнадцать часов, я вывожу и основные тенденции, направленные в грядущее, и условия, при которых в грядущем им предстоит определенным образом развиваться, и все мыслимые случайности и закономерные видоизменения основных тенденций и тех условий, при которых им предстоит определенным образом развиваться, тут не отделаешься скороговоркой; для того, чтобы ухватить тенденцию за живое, начать придется издалека.

2