Елизавета присела на краешек скамьи и сверилась со своими записями. Ага! Вон там, у окна, стоит родной брат ее клиентки, который подтвердит, что заявительница неоднократно искала приют в его доме, спасаясь от кулаков разъяренного супруга. А вот, на противоположной скамье, сидит подруга потерпевшей, которая сопровождала ее в больницу. А тот мужчина в сером пальто – старший по подъезду, пытавшийся урегулировать семейный конфликт своих соседей вмешательством милиции. Но где же сама заявительница? Впрочем, время еще было…
Десять минут до начала заседания. Входная дверь отворилась, запуская в коридор струю холодного осеннего воздуха. Зашел высокий, респектабельно одетый гражданин и уверенной походкой направился к кабинету судьи. Елизавета легко узнала его. Конечно это был супруг ее клиентки собственной персоной. Он адресовал адвокату насмешливую улыбку и скрылся за дверью с табличкой «Судебный участок №3». Дубровская почувствовала легкое беспокойство. Она встала и еще раз обшарила глазами длинное, заполненное до отказа помещение. Море незнакомых лиц, но ее подзащитной среди них не было. Елизавета даже вышла на крыльцо. Подъехавший к остановке троллейбус высадил целую группу пассажиров. Раскрыв над головами зонты, люди влились в уличный поток. Спеша по своим делам, они без сожаления огибали невысокое серое здание, где на крыльце мокла под дождем девушка без плаща.
– Эй, адвокат Дубровская, – тронула ее за плечо секретарь судьи. – Пойдемте в зал. У нас сегодня и без вас море работы…
– Заявительница должным образом извещена о дате судебного слушания, – монотонно говорила судья, просматривая материалы дела. – Я не вижу оснований для того, чтобы откладывать заседание.
– Но как же, ваша честь! – вскочила с места Елизавета. – Я убедительно прошу вас подождать еще немного. Моя клиентка наверняка просто задержалась в дороге.
– «Адвокат Дубровская», – прочитала судья фамилию по ордеру юридической консультации. – У нас существует определенный порядок, нарушать который не рекомендуется. Я далека от того, чтобы высказывать претензии вам лично, но неявка заявителя без уважительных причин в суд – это основание для прекращения дела.
– Но ваша честь! – взмолилась Лиза. – А как же свидетели? В конце концов, даже подсудимый явился…
– Не вынуждайте меня разъяснять вам правила рассмотрения дел частного обвинения, – вышла из себя судья. – Ваша клиентка не пришла. Стало быть, она снимает с подсудимого все обвинения.
– Но она не может так поступить! – упрямо твердила Дубровская, понимая, что напрашивается на замечание в протокол.
Однако что-то здесь было не так. Она не могла понять, что именно, но насмешливая улыбка не сходила с лица подсудимого. Складывалось впечатление, что ему заранее была известна концовка этого судебного действа.
В соседней комнате зазвонил телефон. Судья подала знак, и секретарша бесшумно выскользнула из зала. Не прошло и трех минут, как дверь отворилась вновь.
– Я получила телефонограмму от заявительницы, – громко произнесла секретарь. – Она не придет, но сожалеет, что зря отняла у суда время. Претензий к подсудимому у нее нет.
– В конце концов, это ее право, – поставила точку судья.
Мужчина с самодовольной улыбкой повернулся к Елизавете. В его глазах читалось ничем не прикрытое торжество…
…Целую неделю было сыро и невыносимо холодно. Дубровская не выезжала в город, а окружающий мир наблюдала только через панорамные окна гостиной. Все вокруг выглядело серым и неприветливым. Утром изумрудные лужайки вокруг дома покрывались серебряным кружевом. Деревья саваном окутывал туман. Яркие пятна цветов на террасах исчезли. Садовник очищал клумбы, сгребая на тележку бурые стебли и опавшую листву. Через открытые окна в комнату вливался холодный, прелый запах осени.
Настроение у Дубровской соответствовало погоде. Бесславный финал уголовного дела, к которому она так тщательно готовилась, всколыхнул в ее душе горький осадок. И теперь, отсиживаясь в роскошном доме своего супруга, она не переставала задавать себе вопрос –
– Потому что она любит меня, – озвучил ответ мужчина с масленой улыбкой на лице. – Вы разве это еще не поняли? Не лезьте в наши дела. В вашей помощи никто не нуждается.