Предсмертное сообщение

– Я ее последний раз тогда и видел в этом желтом костюме… И ничего не решился сказать. Она страдала. А я даже не подставил ей плечо. Не сказал, что готов быть ей поддержкой. Я никогда не мешал вашим отношениям, ты же мой лучший друг. Но ничего не мог поделать со своими чувствами… Иногда я просыпаюсь среди ночи и думаю о том, как себя ненавижу. Насколько я слабый, если не смог забыть девушку лучшего друга. Мне тебя не хватает. Как бы здорово было бы сейчас подраться с тобой из-за нее. Нет, если бы ты узнал, что я люблю ее, я бы себе этого не простил. Я тогда был бы худшим другом на свете. Ладно, брат, бывай. Я еще приду.

Миша положил руку на надгробие, подумал о чем-то своем, и развернулся, чтобы уйти, как встретил растерянный взгляд Амины.

Она держала в руках сиреневые гиацинты. За год она повзрослела. В глазах ее уже не было того детского максимализма, хотя в уголках губ еще дрожала наивность. В ногах бегал Марши, задорно виляя хвостом.

– Привет, – сказал Миша, но голос его осел, поэтому Амина поняла, что он сказал лишь по движению губ. Она кивнула. – Давно тут стоишь? – Снова кивок. – Да, неловко получилось.

Какое-то время они смотрели друг на друга и их лица не выражали ни единой эмоции, а потом Амина взяла и расхохоталась. Миша растерялся, озираясь по сторонам. Люди на кладбище, до которых доходил ее смех, оборачивались. Миша порадовался, что они стоят слишком далеко, чтобы он смог разглядеть осуждение в их лицах.

А затем он подхватил Аминин смех. Он словно заразился и стал смеяться как обезумевший. И все смущение его вышло через этот смех. И он вдруг подумал о том, как глупо с его стороны было все это время молчать о своих чувствах. С его плеч спал огромный груз. Он смеялся, а на душе было так чисто и просто, что он влюбился в это чувство.

Амина положила цветы рядом с яблоневой веткой, улыбнулась Степиной фотографии, погладила надгробный камень. А затем развернулась, оставив всю грусть за спиной, и сказала:

– Пошли съедим по мороженому?