Предтеча (СИ)

«Соберись! Ты ж его знаешь, можешь просчитать…»

Внимание Харо привлёк едва слышный шорох справа. Недолго думая, он с разворота нанёс удар. Кулак врезался в воздух, Слай тут же появился, потеряв контроль над хистом. Из его носа хлынула кровь, на щеке проступили красные полосы от костяшек.

Зарычав, он прыгнул на Харо, повалил на пол и принялся наносить удары один за другим куда придётся. Тело взорвалось от боли. Слай бил яростно, не сдерживая силы, забыв, кто перед ним.

В какой-то момент Харо удалось сбросить его с себя, и под визг и крики отполз в сторону. Нужно бить наверняка, хватит жалеть ублюдка. Слай точно его не жалеет.

— Давай, добей его!

— Молодец, Семидесятый!

Тот снова исчез. Харо с трудом поднялся на ноги и огляделся, но что толку. Лучше прикрыть спину, сейчас от Слая можно ожидать чего угодно. Попятившись, он упёрся в стену и приготовился.

— Ты знал обо всём! — послышался совсем рядом голос Семидесятого. — Ты знал, грёбаный придурок! Но молчал!

— Да о чём ты?!

— О Твин с Керсом, говнюк!

От удара сбилось дыхание, Харо согнулся от жгучей боли. Слай сбросил маскировку и наклонился, заглядывая ему в лицо:

— А знаешь, что самое дерьмовое? Я тебя братом считал. Вас обоих… Семьёй называл!

— Всё, хватит! — Триста Шестой перехватил вновь занесённый кулак Слая. — Повеселились, и довольно.

— Да у тебя совсем крыша протекла, братишка, — Харо зло ощерился.

— Ты чё..!

— Угомонись уже, герой, сука… — здоровяк оттолкнул рвущегося в драку Слая, припечатав его спиной к соседней кровати. — А ты, дружище, слейся пока с фоном, на черта нарываешься?

Выдержав на себе полный ненависти взгляд Семидесятого, Харо сплюнул и неторопливо побрёл к выходу. В пекло их всех, нужно Твин отыскать. Как бы она не вытворила чего на горячую голову.

— Долбаный выродок! — донеслось ему вслед.

«Вот тебе и дружба! Ещё утром был братом, а теперь выродок, так ещё и долбаный».

Твин обнаружилась в душевых. Забившись в самый дальний угол, подруга сидела в темноте и не сразу подняла голову, когда он вошёл.

— Эй, как ты? — Харо устроился рядом.

— Нормально.

Вроде спокойная, но точно всё знает. Иначе с чего бы ей здесь торчать.

Твин молчала, да и он всё не решался заговорить. Что тут скажешь… Без Керса всё покатилось псу под хвост. Он всегда умел вовремя вмешаться, остудить их пыл, когда до грызни доходило. Правда, в этот раз он оказался причиной.

— Не пойму, это что, кровь? — Твин всматривалась в его лицо. — С кем это ты?

Харо небрежно утёрся рукавом.

— Неважно… Слушай, Слай сказал, вы с Керсом… — он запнулся. Такое даже вслух произносить не хотелось. Ну не могли они! Даже если бы Керс попытался, Твин бы ему никогда не позволила.

— Не было ничего, — устало отозвалась она. — Один поцелуй.

Это что получается, всё из-за несчастного поцелуя? Хренасе разворот! Да они тут все умом тронулись. Может, это замок так на мозги действует? Недаром же Кровавым зовётся. И хуже всего, что и он туда же, ищет на задницу приключений… А как ещё назвать чёртово наваждение с принцессой! Без неё вроде отпускает, но стоит только снова увидеть девчонку, как в башке сразу клинит что-то, и он превращается в полного идиота.

Тихий всхлип вывел его из раздумий. Харо удивлённо посмотрел на Твин, не веря собственным глазам. Она что, плачет? Он осторожно провёл пальцем по её щеке, пытаясь убедиться, что не почудилось. Ничего себе! Да эту бестию фиг доведёшь, а тут…

— Сестрёнка, ты чего?

— Больно мне, Харо… Очень больно. Жить не хочется.

— Да брось! — он осторожно приобнял её за плечи. — Всё утрясётся, вот увидишь.

— Нет, не утрясётся, — она снова всхлипнула. — Нет у нас больше семьи. Я теряю вас! Керс, Слай. Теперь и ты…

— Всё со мной нормально. Здесь я.

Твин шмыгнула носом:

— Думаешь, я не вижу? Ты меняешься, совсем ушёл в себя. Что с тобой происходит, Харо? Поговори со мной!

— Не бери в голову, — он крепче приобнял её плечи, — я в полном порядке.

Видимо, она уже не могла сдерживаться и, уткнувшись лицом ему в грудь, громко разрыдалась.

Как бы он ни старался, ни одного утешительного слова так и не нашёл. Слёзы Твин привели в полное замешательство, он не имел ни малейшего представления, как себя вести. Чувствует её боль, но помочь ничем не может. Радовало одно: Семидесятому тоже сейчас не до веселья. Нос расквасил ему знатно. Жаль, не сломал, рука не поднялась… А зря.

В серой темноте душевых едва проступали очертания умывальников и длинной скамьи у противоположной стены. Зеркала тускло отражали лунный свет, с трудом пробивающийся из окна. Мерный стук капель в полной тишине, казалось, разносился эхом по всему замку.

Твин всё же успокоилась, всхлипы стали реже, дрожь почти унялась.

— Не хочу туда возвращаться, — сипло прошептала она. — Не удержусь ведь, если ещё раз увижу его с этой девкой.

— Тебе утром на пост, выспаться надо.

— Лучше здесь переночую. Побудь со мной немного, ладно?

Сколько они просидели ещё вот так, в тишине, он не знал. Твин полностью погрузилась в свои мысли и через некоторое время уснула, опустив голову на его плечо и тревожно вздрагивая время от времени.