Предвестник землетрясения

Внезапно на глаза набежали слезы. Я чуть плеснула в них воды, чтобы получить повод утереть лицо, пока Лили не заметила.

— Почему?

Я помассировала лодыжку. Боль начала отступать.

— Не того рода отношения.

Тут же пожалела о собственных словах. Я не знала, какого рода эти отношения. До сих пор еще ни разу не задумывалась об этом. А теперь подлила масла в огонь, дав Лили повод для нового допроса.

— Как бы то ни было, я в порядке.

— Значит, это ненадолго?

— Может, и надолго, я просто как-то не задумывалась об этом в таком аспекте. В смысле, мы не обсуждали это, потому что уже получили, что хотели.

— Я бы с радостью с ним познакомилась.

Может, и стоило бы. Тогда я могла бы показать Тэйдзи, что у меня тоже есть друзья. Что я не настолько им одержима, что вынуждена вламываться в его квартиру и копаться в самом личном его достоянии. Что это просто нетипичная случайность, блажь, заскок. Лили я ничего этого не сказала. У меня сложилось ощущение, будто пока я буду просто распаренно лежать, прокручивая мысли в голове, Лили сможет понять их. Подавшись вперед, она сжала мою лодыжку пальцами.

— Что чувствуешь?

— Порядок. Просто побаливает слегка.

— Тебе стоит нынче вечером отдохнуть. Наложить компресс и положить ногу повыше.

— Договорились. Ты всегда хотела стать медсестрой?

— Да, всегда. В другой роли я себя даже не представляла.

— А теперь работаешь в баре. Скучаешь по медработе?

— Как ни странно, нет. Но я по-прежнему медсестра и еще вернусь в медицину. Я не перестала чувствовать себя медсестрой только потому, что не работаю. Ну, я же медсестра. И всегда ею буду.

— Приглядываешь за людьми, собираешь по кусочку.

— Да. — Улыбнувшись, она поплескала воды на руки. — Ты разве не то же делаешь в переводах?

— Как раз наоборот. Хоть и работаю переводчиком, совсем себя им не чувствую. Я не воспринимаю себя переводчиком. Может, потому что больше не чувствую, что говорю на двух языках. Это как один большой с разными аспектами.

— Кроме того японского, которому ты меня выучила, я не знаю ни слова. С Тэйдзи ты говоришь по-английски или по-японски?

— На обоих. И так, и так.

— Встречаетесь с ним сегодня вечером?

— Мы об этом не говорили. И вообще, я буду слишком усталая. Зато могу пойти завтра повидаться с ним в лапшичной. Да, думаю, так и поступлю.

— Ты говорила, что научишь меня словам для разных видов лапши.

— Разве?

Я поняла, куда она клонит, но надеялась, что она уловит намек и спасует. Не тут-то было.

— Я почти и не пробовала нормальную японскую еду. Обычно хожу в «Макдоналдс». Не потому, что не хочу попробовать японскую кухню, а просто не знаю, чего спрашивать и как это есть. Было бы полезно знать.

Выбравшись из воды, я осторожно поставила стопу с распухшей лодыжкой на землю. Уже куда лучше.

— Ладно. Если хочешь пойти, я выхожу часов в двенадцать.

— Мне прийти к тебе на квартиру? Если скажешь, где это…

— Нет смысла. Это далеко от лапши, на другом конце Токио. Встретимся на станции «Такаданобаба».

Лили воззрилась на меня, устрашенная столь чуждым и столь длинным словом.

— Я запишу название, — бросила я, направляясь обратно в здание, чтобы найти полотенце.

Глава 05

Я щелкаю пальцами, одним за другим. Камеяма, устав от ожидания, с кряхтением откидывается в кресле. Не виню его. Я способна оценить, какую досаду причиняю. Если бы я обращала на него хоть малейшее внимание, он мог бы немного продвинуться в этом деле. Но я не в настроении говорить, во всяком случае пока. Штука в том, что я не знаю, что случилось той ночью. В памяти какая-то каша. Я должна извлекать все на-гора крупица за крупицей, прежде чем поведаю ему. Господину Камеяме нужно проявлять терпение. Огучи теперь балуется с другой брючиной на колене, мягко потирая ее и пощипывая край шва. Встретившись взглядом со мной, он тотчас отводит глаза. По-моему, ужас преступления, которое я могла совершить, начинает доходить до него. Я впиваюсь в него взглядом. С залившимся краской лицом он подыскивает вопрос, чтобы нарушить молчание, вопрос, на который я не отвечу.

— Отлично, — подает голос Камеяма. — Давайте попробуем другой вопрос.

Да, давайте. Какой вопрос попробуем? Какой у меня любимый цвет? Никакого. Я предпочитаю кошек или собак? Конечно, кошек; я ведь Лев. Сколько у меня братьев и сестер? Смотря как считать, кого считать. Убила ли я кого-нибудь? Да, убила. Ноа. А раз уж речь зашла о смерти, пожалуй, самое время вспомнить дивную госпожу Ямамото и мои деньки в волшебном струнном квартете, столь важном, когда я только-только прибыла в Токио. Госпожу Ямамото, которая умерла.

— У вас есть хобби? — Огучи заливается краской, задавая мне этот убогий вопрос. Камеяма испускает воздух изо рта, издав нечто среднее между вздохом и шипением.

— Нет, нету.