Предвкушение счастья

Майра подняла голову и посмотрела в маленькое окошко. Луна спряталась, и воцарилась кромешная темнота. Она глубоко вздохнула, стараясь успокоиться, и приняла самое трудное решение в своей жизни.

Глава 8

По причинам, известным только ему одному, капитан Меррик вернулся в свой дом в Портсмуте сразу же после подписания договора с Эфраимом Эштоном.

Работа над шхуной началась без промедления.

Ее очертания были тщательно просчитаны по чертежам Брендана в комнатке над конторой Эфраима, детали вырезаны, соединены в пазах, и готовый киль положили на каменные подставки у реки Мерримак, недалеко от того места, где лежала «Аннабель», с которой сняли пушки, снасти и другое снаряжение.

Корабельные плотники, столяры, конопатчики, рабочие-артельщики, старые моряки и мальчишки — все работали не покладая рук, делали нос и корму, вырубали мачты из массивного белого дуба. К наступлению первых морозов возгласы «Укрепляй!», «Подавай!» слышались постоянно, и под бдительным оком Эфраима Эштона поднимались на руках или с помощью лебедки отдельные детали, пока не был закончен основной каркас шхуны. Он был такой узкий и изящный, что многие из любопытства приезжали поглазеть на него.

Каркас постепенно обшивали досками и смолили. Иногда за день появлялось два или три новых ряда. С утра до вечера стучали деревянные молотки, мастера укрепляли перлинь и забивали в пазы паклю и хлопок, чтобы сделать корпус водонепроницаемым. По бокам были вырезаны отверстия для четырехдюймовых пушек, был укреплен фальшборт, установлены поручни, отполированы песком и отлакированы деревянные детали.

День ото дня шхуна становилась все красивее и совершеннее. Наконец плотники начали смолить днище специальной смесью из жира, серы и смолы. Корпус корабля был покрашен в черный цвет с двумя широкими белыми полосами вдоль вельса. Палуба была покрыта лаком, а острый нос шхуны украсил затейливый орнамент. Шхуна получилась стройной, изящной и стала настоящей гордостью Ньюберипорта.

День, когда корабль впервые спускают на воду, всегда отмечают как праздник. Люди, собравшиеся на берегу реки, наблюдали, как из-за моря вставало солнце, пробивая лучами золотисто-розовые облака. Плотники, торговцы, грузчики и просто любопытные толпились возле верфи Эштона, разглядывая шхуну, которая гордо стояла на стапелях, словно королева во время коронации. Ее украшали флаги молодой страны. Люди с благоговением смотрели на нее, прикасались к ее черным бортам. А шхуна выглядела красивой, стройной, самоуверенной и невероятно женственной.

Солнце поднималось все выше. Преподобный Эдвард Басе, настоятель церкви Святого Павла, торжественно прочитал молитву и благословил шхуну на счастливое плавание. Рядом с ним стоял Эфраим Эштон, который целых два месяца самозабвенно трудился над созданием этого корабля. Он поминутно поглядывал на часы и изредка толкал в бок сына. Толпа нетерпеливо переминалась с ноги на ногу в ожидании капитана, молодого и красивого ирландца (правда, многие утверждали, что он англичанин).

Капитан же Брендан Джей Меррик держался несколько в стороне, предоставив священнику произнести слова благословения, Эфраиму — похвастаться своим детищем, а шхуне — сказать самой за себя.

Наконец священник закрыл Библию и отступил назад. Эфраим прокашлялся, сверился с часами и разбил бутылку шампанского о борт судна. Тысячи зрителей затаили дыхание.

— У нее слишком узкий корпус, — шептали одни.

— Она сразу же пойдет на дно, вот увидите, — предрекали другие.

— У нее необычно высокая корма, — раздавалось с разных сторон.

Прогремел пушечный выстрел, и тогда красавец капитан, одетый в синий безупречный мундир с красными лацканами и золотыми пуговицами, шагнул вперед, чтобы отправить шхуну в ее первое плавание. Он с любовью посмотрел на корабль, потом взмахнул рукой и отошел, наблюдая, как упали крепления, удерживавшие шхуну.

Шхуна ожила и начала двигаться. Толпа ахнула:

— Она идет!

Шхуна постепенно набирала скорость, а потом с громким плеском скользнула в речную воду и закачалась на волнах.

Послышались восторженные возгласы, музыка и пушечная стрельба. В этот момент что-то маленькое и юркое вынырнуло из облаков и с пронзительным криком пронеслось мимо шхуны, едва не коснувшись крылом ее борта. Потом птица снова взмыла ввысь и стала парить в голубом небе. Это была пустельга. Так шхуна получила имя.

Майра, восседавшая на гарцующем Ригеле, не осталась смотреть на торжественный спуск «Пустельги» дольше, чем это было необходимо. На ней было платье в патриотическую красно-белую полоску, такую же, как флаги на шхуне. Когда шхуна закачалась на воде, Майра едва сдержала слезы.

Он вернулся, этот чертов ирландец, после двух месяцев и теперь предъявит права и на шхуну, и на ее серого жеребца.