Преисподняя

Першин беспокоился о каждом из них. На всех в отряде у него хватало времени, он старался поговорить с каждым в отдельности, приветить каждого и помочь. Он относился к подчиненным, как к своим детям, хотя некоторые из них были старше, чем он Першин огорчался, что подвергает их опасности, это было неизбежно, но как заботливый отец, он готов был на все, чтобы сберечь их и сохранить.

Бирс подвез Ключникова на Знаменку к дому Ани, высадил и поехал по набережной к себе в Новый Спас. Каждое утро после ночного спуска под землю Бирс ехал по набережной домой, предвкушая встречу с Джуди; каждое утро она ждала его с завтраком.

Американка, как настоящая жена готовила еду, прибирала квартиру, устраивала постирушки, при этом она не выглядела затрапезно, как его первая жена, как большинство знакомых женщин — нет, она оставалась спортивной и элегантной, следила за собой, успевая почистить перья к его приходу. А стоило им собраться куда-то, у нее был немыслимо светский вид, точно она вела беззаботную праздную жизнь.

С тех пор, как Джуди жила в Москве, их не покидало ощущение праздника. Это было настолько устойчивое чувство, что они диву давались, как обходились раньше друг без друга.

Между тем, войдя в подъезд, Ключников понял, что он не один. Он поозирался, вокруг никого не было видно, но ощущение чужого присутствия возникло и не исчезало.

17

После ночного спуска в штабе все было спокойно, отсыпаться Першин поехал домой. Лиза работала во вторую смену, Андрей встретил жену и дочерей у подъезда: все трое направлялись на бульвар, где дочки облюбовали детскую площадку — песочницу и качели.

Лиза внимательно глянула на него, как бы в надежде узнать, какой выдалась ночь. Першин сделал беззаботное лицо, но обмануть ее было трудно: она тревожилась за него, не спала ночами.

Они ушли, Андрей поднялся домой и собрался лечь, когда в дверь позвонили: на пороге стоял военный, подполковник, лицо его показалось Першину знакомым.

— Помнишь меня? — с легкой усмешкой поинтересовался подполковник, но Першин как ни силился, вспомнить его не мог, и военный напомнил: это был адъютант генерала, отца Лизы, который когда-то доставил их из Бора в Лесные Дали на генеральскую дачу; правда, тогда он был майором.

— Не ожидал? — насмешливо спросил гость, окидывая беглым, но цепким взглядом убогую квартиру: крошечная прихожая, одна комната, кухня-клетушка…

«Да-а, хоромы!» — читалось на лице подполковника, но вслух он ничего не сказал, вернее, повел речь совсем о другом.

— Генерал хотел поговорить, — сказал подполковник.

— С Лизой? — спросил Першин.

— С тобой.

— Если я ему нужен, пусть зайдет.

— Слушай, не бузи. Он и так хлебнул с тобой. Хватит с него. Не может он зайти. Не может. Спустись к нему, он здесь, в машине.

Першин решил не чиниться, закрыл дверь и пошел вслед за посланцем. Машина стояла на бульваре за домом, против детской площадки, подполковник открыл дверцу, и Першин, нагнувшись, увидел, как генерал, сидя на заднем сиденье, разглядывал кого-то в сильный полевой бинокль.

— А, ты… Садись, — буднично предложил генерал, отнимая бинокль от глаз. — Вот… — он показал на бинокль. — Свидание у меня: с дочерью и внучками. Каждую неделю приезжаю сюда. Тебе обязан. Ты мне устроил.

— Нет, — возразил Першин. — Это от вас зависит.

— Что от меня зависит? — с грустью пожал плечами генерал, в голосе его открылась неподдельная горечь, но он тут же оборвал себя. — Ладно, я о другом. Надо срочно эвакуировать семью.

— Куда? — удивленно глянул на него Першин. — Зачем?

— Не спрашивай меня ни о чем. Их надо срочно вывезти из города.

— Но почему?! — недоумевал Першин.

— Надо! Здесь опасно оставаться. Я отправлю их в Бор.

— А если Лиза не поедет?

— Поедет, если ты скажешь. Поэтому я говорю с тобой, а не с ней.

— Странно как-то… — с сомнением покачал головой Першин.

— Ничего не спрашивай, все равно не скажу. Решать надо немедля, сейчас же. У меня нет времени. Давай их в машину. Побыстрей, это очень серьезно.

Одолеваемый раздумьями, Першин скованно выбрался из машины. Он понимал, что на самом деле что-то стряслось, генерал не обманывает его, но что за этим кроется, Першин понять не мог.

Дочки играли в песочнице, жена куда-то исчезла. Першин осмотрелся и увидел, что она перешла дорогу и направилась к церкви, которая стояла на углу соседнего переулка. Андрей поспешил за Лизой, но пока он переходил дорогу, Лиза скрылась в дверях церкви.

Он подумал, сколько странного и неожиданного принесло ему утро мысль коснулась сознания и тут же исчезла; Першин открыл тяжелую церковную дверь и, стараясь не шуметь, осторожно прикрыл за собой.

В храме было сумрачно и безлюдно, в стеклах икон отражались огоньки лампад. Пахло ладаном, свечами, высокая емкая тишина наполняла пустынный полумрак, лики деисуса с пристальным вниманием взирали на стоящую у колонны женщину.

Помешкав, Лиза положила на тарелку деньги, взяла свечу, зажгла ее от огарка и, капнув воском, поставила перед иконой, которая висела на столбе, подпирающем свод. То была икона Божьей Матери, Умиление: щека к щеке Дева Мария держала на руках младенца.