Преисподняя

— Нет, конечно. Они существуют. Прячутся на свалках, в подземных коммуникациях, заброшенных домах, в лесах. В нашей, так сказать, ахиллесовой пяте. Но их никоим образом не столько, сколько нам преподносят политики и журналисты. Они говорят чуть ли не о вторжении, господи! Кто куда вторгается? Ведь не хейдлы же бурят шахты и колонизируют пещеры.

— Опасные вы речи ведете, — заметил Фоули.

— Нас изменили страх и ненависть, — продолжала молодая женщина. — Я думаю о том, в каком мире будут расти наши дети. Ведь это очень важно.

— Но если хейдлы выходят не чаще, чем обычно, — возразил Томас, — это опровергает все теории катастроф, о которых постоянно твердят, — что голод, чума или экологические бедствия происходят, когда среди нас появляются они.

— Наше исследование поможет ответить и на этот вопрос. История народа записана в костях и тканях. Но пока мы не соберем достаточно образцов, чтобы расширить нашу базу данных, я могу сказать вам только то, что сообщили мне тела Доун и нескольких ее сородичей.

— Значит, нам ничего не известно об их намерениях?

— С научной точки зрения — нет. Пока нет. Знаете, иногда мы — я и мои коллеги — садимся и придумываем им биографии. — Доктор обвела рукой стальной мавзолей. — Придумываем для них имена, прошлое. Стараемся понять, каково быть на их месте.

Она коснулась рукой прозекторского стола:

— А Доун — наша любимица.

— Правда? — удивилась Вера.

Ей понравилась такая гуманность ученых.

— Думаю, дело в ее молодости. И нелегкой жизни.

— Если не возражаете, расскажите мне, что удалось о ней узнать, — попросил Томас.

Бранч посмотрел на иезуита. О нем, как и о Бранче, обычно превратно судили по внешности. Но Томас чувствует родство с этими созданиями, а такой взгляд сейчас не в моде. Бранчу казалось, что дело в характере. Или иезуиты не следуют «теологии освобождения»?[15]

Молодая женщина явно испытывала неловкость.

— Это не моя сфера, — сказала она. — Специалисты еще не обработали все данные, и наши предположения — лишь предположения.

— Ну вот, опять, — упрекнула Вера. — Вы просто расскажите, и все.

— Ладно. Она жила довольно глубоко и, судя по узкой грудной клетке, в атмосфере, богатой кислородом. Анализ ДНК показал родство с экземплярами, доставленными из других частей света. Есть мнение, что у нас с ними общий предок — homo erectus — человек прямоходящий. Но то же самое можно сказать про нас и орангутангов, лемуров и даже лягушек. В какой-то степени мы все одного происхождения.

— Удивительно, что хейдлы так похожи на людей. И что они такие разные. Вы слышали о Дональде Сперриере?

— Приматологе? — уточнил Томас. — Он здесь был?

— Мне даже неловко, — сказала Ямомото. — Я о нем до того не слышала, и только после мне сказали, что он всемирно известен. Сперриер приходил посмотреть на нашу девушку и очень кстати прочитал нам своего рода импровизированную лекцию. Он сказал, что homo erectus дали больше ответвлений, чем все другие группы гоминидов. Мы их потомки. Хейдлы, возможно, тоже. Вероятно, homo erectus мигрировали из Африки в Азию сотни тысяч лет назад, и расселившиеся группы эволюционировали в различные формы по всему миру, а некоторые ушли под землю. Я опять же не специалист…

Скромность Ямомото импонировала Бранчу, но и мешала. Они пришли сюда по делу, собрать любые зацепки, которые она и ее коллеги получили, исследуя тело хейдла.

— В целом, — сказал Томас, — вы как раз определили нашу цель. Понять — почему мы стали такими, какими стали. Что вы еще можете сообщить?

— В тканях ее организма обнаружена высокая концентрация радиоизотопов, но этого и следовало ожидать — ведь под землей много радиоактивных минералов. Я даже подозреваю, что именно радиацией можно объяснить мутацию этих гоминидов. Только прошу не ссылаться на меня. Никому пока неизвестно, кто и почему стал таким, каким стал.

Ямомото протянула руку к блоку голубого геля, словно хотела погладить уродливое лицо.

— На наш взгляд, Доун так примитивна… Некоторые посетители считают, что здесь налицо проявление атавизма. Считают, что она ушла от homo erectus и австралопитека гораздо меньше, чем мы. А на самом деле Доун развита ничуть не менее нас, просто развитие ее шло в другом направлении.

Это был сюрприз для Бранча. Принято считать, что стереотипы, расизм и предрассудки процветают среди простых людей, но оказывается, ученые грешат этим не в меньшей степени. Что ж, научный снобизм во многом объясняет, почему преисподнюю не обнаруживали так долго.