Прекрасное табу (СИ)

— Они познакомились в университете. Она училась на втором курсе, а папа на пятом экономического факультета. Потом он ушёл в армию, а мама окончила университет, пока его ждала. Поженились, а через пять лет родилась я — долгожданный ребёнок, как говорил дедушка. Они меня очень любили, и были такие счастливые.

Соня положила голову мне на плечо и задумалась, погрузившись в воспоминания. Пальцами погладил её по щеке.

— Знаешь, они даже никогда не ссорились. Спорили иногда, но никогда не повышали голос, — она подняла на меня взгляд и улыбнулась, — как истинные интеллигенты. Было очень интересно наблюдать за их дискуссиями.

Впервые мы говорили с ней о чём-то по-настоящему личном. Соня открывалась передо мной, не стесняясь показаться слабой, ранимой, трогательной. Сейчас её душа была передо мной обнажена, оголена до нервов, но при этом Сонечка всё равно восхищала своей силой духа. Остаться до совершеннолетия без родителей, тем более девочке, — это очень тяжело.

Рукой поднял её лицо, чтобы она посмотрела на меня. Зелёные глаза от слёз стали ещё ярче, горели как изумруды. Меня переполнял океан чувств, которому было тесно в груди. Хотелось обрушить его на Сонечку. Невероятная нежность и потребность заботиться о ней сегодня вырвались вперёд, затолкав телесное желание и похоть в конец очереди. Хотелось укрыть мою девочку от всех неприятностей, чтобы она никогда не грустила, чтобы видеть только её улыбку и слышать счастливый смех.

Поцеловались нежно, трепетно касаясь губами. Я боялся сделать больно треснувшей губе, да мне и не хотелось сейчас жадно её поглощать, а осторожно касаться, словно она из чего-то хрупкого, невесомого.

Мы вернулись к просмотру фото и Соня рассказывала о родителях, о детских воспоминаниях, о смешных историях из семейной жизни. По этим рассказам я понял, что родители Сони были интересными людьми. С ними точно не было скучно.

Соня перевернула страницу и дальше пошли фотографии, на которых ей было примерно пятнадцать-семнадцать лет. Я обратил внимание, что некоторые из них были нестандартного размера, словно обрезаны.

— Сколько тебе здесь? — показал на фото, где она была в школьной форме частной школы: белой блузке с галстуком, клетчатой юбке в складку и гольфах. Рядом с её мамой стоял мужчина в сером деловом костюме, но фото было обрезано, поэтому видны были только плечо и рука.

— Шестнадцать.

— Ты очень похожа на маму, но глаза папины.

— Мама тоже мне это говорила, про глаза… особенно, когда его не стало. Она очень его любила и тосковала, — Соня снова вздохнула. — Поэтому я поверить не могла, когда она решила снова выйти замуж. Но я видела, что она ожила, стала улыбаться чаще, поэтому приняла. Но потом…

Соня закрыла альбом. Отложив его в сторону, сползла и положила голову мне на живот. Поджала ножки, скрутившись калачиком. Провёл рукой по её мягким волосам, и стал гладить подушечками пальцев шею и за ушком, где начинались длинные, красивые локоны. Сонечка притихла. Я понимал, что об этой потере ей говорить тяжелее, потому что она более свежа в памяти.

— Она болела?

— Нет, — еле слышно ответила и снова молчала.

Я почувствовал, что сейчас она будто закрылась от меня. Вспоминая родителей, она стала улыбаться, смеяться, а тут… Мамину смерть она не хотела обсуждать, и я сделал вывод, что произошло что-то очень неприятное. Возможно, это даже связано с мужчиной, который был обрезан на фотографиях. «Отчим? Соня сказала, что мама снова вышла замуж… Так и есть… Не сложились с ним отношения?» — догадки крутились в голове, но вопросы задавать не стал. Придёт время и, если Соня захочет, сама расскажет. Не хочу бередить её раны.

— У вас была чудесная семья, — улыбнулся. — Мне бы очень понравились твои родители.

— Уверена, ты бы тоже произвёл на них впечатление, — Соня улыбнулась в ответ, не поднимая головы.

— У нас тоже была хорошая семья, и мне хотелось создать такую же, — продолжал гладить Соню пальцами. — Чтобы было взаимопонимание, тепло, уют, любовь, дети. Может быть, я даже слишком был одержим этим желанием. Всегда считал себя разумным и серьёзным в этом вопросе. Никогда не предполагал, что у меня может так сложиться, что не разгляжу… — вздохнул, — несовместимости…

— Несовместимости?

— Да. Характеров, взглядов на жизнь, на семью, на отношения… Поторопился. Нужно было получше узнать друг друга, — грустно усмехнулся. — Думал, что уже возраст поджимает.

— Часто бывает, что умные люди рассудительны, профессионалы своего дела, а в личных делах не могут увидеть очевидного, — усмехнулась Соня. — У меня тоже так. Когда чувств нет, то у меня всё чётко, я всё контролирую, всё идёт по плану, разум чист. Стоит им появиться — рациональность летит к чертям. Я начинаю жить эмоциями. А когда разум пытается вернуть меня в колею, становится плохо или мне, или тому, кто рядом.

— Чувства, эмоции и делают нас людьми. Переживая и плохое, и хорошее мы учимся любить, сопереживать, сострадать.

— А как же люди с чёрствым сердцем, с чёрной душой? Они не видели хорошего или, наоборот, зажрались?