Прекрасное табу (СИ)

— За что ты так со мной? — обессиленно прошептала. — Разве мало ты забрал у меня? Вполне и без меня справляешься в своих грязных делах.

— Умная девочка, — мужчина провёл большим пальцем по моей щеке, обхватив рукой шею.

— Отпусти меня.

— Не хочу, — усилив хватку, прижался к моим губам.

Собрала все силы, что были, и попыталась оттолкнуть его, пока он жадно впивался в мой рот, нагло шаря языком. Соколовский всё сильнее напирал, вжимая меня в кожаное сиденье, а второй рукой подминая под себя. Сильный зараза. Мне стало не хватать воздуха. Я уже почти лежала на сиденье, а он, навалившись на меня, продолжал терзать мои губы, руками шарить по телу. Задрав юбку, сильно сжимал бедро, вдавливаясь меж моих ног. Внутри меня всё клокотало от возмущения и отвращения. Издавая сдавленные крики сопротивления, я колотила его по плечам, пыталась оцарапать лицо, но он ловко уворачивался и перехватывал мои руки. Соколовский даже не стеснялся это делать при своих прихвостнях. Поняла, что никакого сочувствия от них не стоит ждать. Соколовский может взять меня прямо сейчас, в присутствии своей охраны. От понимания своего безвыходного положения, слёзы брызнули из глаз. Я уже почти обессилила от сопротивления, когда мужчина неожиданно остановился. Он сел, поправил пиджак и спокойно сказал:

— Вернись ко мне и всё закончится, — посмотрел на меня, горящим взглядом.

На его лице я увидела взволнованность, а не холодное равнодушие. Я была ошеломлена его словами. Думала, что он просто издевается надо мной, играет как кот с мышкой, испытывает удовольствие, загоняя меня в угол и упиваясь моими унижениями.

— Я уничтожу все записи. Со мной у тебя будет всё, что пожелаешь.

Я усмехнулась, поправляя одежду. Не могла поверить в то, что он говорил. Это совсем не укладывалось в моей голове. Соколовский полностью разбил моё представление о том, чего он хочет.

— Ещё скажи, что любишь меня, и я заплачу от умиления.

— Я тебя всегда любил, — серьёзно посмотрев на меня, отчеканил.

Молча смотрела в его глаза, в которых мелькали огни проезжавших мимо машин и уличных фонарей, но я увидела в них страсть, такую же как много лет назад, когда он во время секса шептал мне красивые слова. Всегда думала, что он это делал, чтобы впечатлить неопытную девчонку, а получается…

— Любил?! — не выдержала я, и мой голос сорвался на крик: — Подонок! — со всей силы ударила кулаком ему в грудь. — Если бы любил, то не сделал бы со мной такого! Не заставил бы пройти через такую грязь! Ненавижу тебя!

Соколовский перехватил мои руки, сжал запястья, приблизив к себе, и продолжал твёрдо смотреть в мои глаза. Моя ненависть рвалась наружу.

— Хотел сделать тебе больно за то, что хочешь убежать от меня. Думал, что после него не захочу тебя, — тихо процедил он сквозь зубы. — Но потом пожалел об этом и с наслаждением уничтожил старого козла.

— Совесть не мучает? — прошипела ему в лицо. — Грош цена твоим чувствам после такого поступка, — выдохнула я.

— Я на многое пошёл, чтобы ты была моей, — он заиграл желваками, сверкнув глазами. — А ты… — оттолкнул меня так, что я упала на сиденье.

Больше он не произнёс ни слова, а я минуту так и лежала в шоковом состоянии. «Мама?.. О, боже! Неужели человек способен на такое, когда любит? Нет… скорее это просто жажда обладания», — не могла поверить в такую жестокость даже от него.

Из раздумий меня вывело то, что машина остановилась. Поднявшись и поправив одежду, увидела, что мы подъехали к служебному входу в тот самый клуб. Дверь автомобиля распахнулась, и я медленно вышла наружу. Ноги дрожали от пережитого. Руки тряслись, шок сковал тело от всего, что я сейчас поняла.

Соколовский твёрдой рукой обхватил меня за талию и повёл внутрь. Охранники безмолвно сопровождали нас — один впереди, другой сзади. Я пребывала словно в прострации: как безвольная кукла, молча подчинялась своему похитителю. Шла на закланье словно покорная жертва.

Из затуманенного состояния меня вывела музыка, раздававшаяся из главного зала клуба. Мы шли по служебным коридорам с приглушённым светом. Даже не пришлось проходить главный зал, как мы уже оказались у одной из дверей VIP-комнаты. Соколовский завёл меня внутрь и отпустил. Охранники остались за дверью. Я застыла у входа, не решаясь пройти. Михаил скинул пиджак и вальяжно уселся на мягкий полукруглый диванчик, обтянутый лиловым велюром.

Окинула взглядом довольно просторную комнату, освещённую тусклым светом. В самом центре, был пилон, у дивана столик. Стены были чёрными, как и пол, с двух сторон большие зеркала, а потолок драпирован лиловой тканью и подсвечивался точечными светильниками.