Прекрасные мелочи. Вдохновляющие истории для тех, кто не знает, как жить дальше

Когда мне было двадцать лет, я жила в Лондоне. Формально я считалась бездомной и жила на грани нищеты, к тому же у меня не было документов, необходимых американцам для получения работы в Лондоне, так что бóльшую часть времени я бродила по улицам в поисках мелочи, которую роняли прохожие. Однажды ко мне подошел мужчина в деловом костюме и спросил, интересует ли меня нелегальная работа на три дня в неделю в крупной бухгалтерской фирме (которая с тех пор успела прогореть из-за коррупции).

– Конечно! – ответила я.

Так я стала «подавальщицей кофе – раз-два-три».

«Подавальщица кофе» – так называлась моя должность. Расширение «раз-два-три» означало, что на мне лежала ответственность за снабжение свежим горячим кофе и чаем всех бухгалтеров и секретарей, которые работали на первых трех этажах здания. И это была не такая легкая работа, как может показаться. «Подавальщица!» – окликали мужчины, когда я проходила мимо них с подносом, а то и просто щелкали пальцами, чтобы привлечь мое внимание. Я носила черную юбку поверх белых трико и черный жилет с белой рубашкой. Почти всегда я буквально сбивалась с ног. Поскольку пользоваться лифтом мне было запрещено, приходилось бегать вверх-вниз по лестничным маршам, тянувшимся вдоль задней стены здания, чтобы попасть с одного этажа на другой.

Лестничная площадка стала моим убежищем, единственным местом, где никто не щелкал пальцами и не называл меня «подавальщицей». Во время перерывов я спускалась на первый этаж, выходила на улицу и садилась на бетонный парапет, обрамлявший здание крупной бухгалтерской фирмы. Однажды ко мне подошла пожилая женщина и спросила, откуда я родом. Я рассказала, а она ответила, что бывала в тех местах в Америке. Мы с ней славно поговорили, и с тех пор она каждый день приходила пообщаться со мной во время перерыва.

Она была не единственным человеком, который приходил поговорить со мной. В то время я была влюблена в одного мужчину. В сущности, я была за этим мужчиной замужем. И при этом по уши была влюблена. По вечерам, после того как мы занимались любовью, я лежала рядом с ним и плакала, потому что понимала, что люблю его. При этом мне невыносимо оставаться с ним, потому что я еще не готова любить только одного мужчину. Знала, если брошу его, то разобью сердце и себе, и ему. Тогда с любовью будет покончено, потому что больше никогда в моей жизни не будет другого человека, которого я полюблю так же сильно, как его, и меня никто не полюбит так, как он, – никто не будет таким же милым, сексуальным, крутым, сострадательным и прекрасным во всех отношениях. И я оставалась. Мы вместе искали мелочь на улицах Лондона. И иногда он приходил навестить меня во время моих перерывов на работе.

Однажды он пришел, когда рядом была та пожилая женщина. Мой муж и пожилая женщина никогда не приходили одновременно. Но я рассказывала ему о ней, передавая подробности наших разговоров, и она знала о нем.

– А, так это и есть твой муж? – радостно воскликнула пожилая женщина. Когда он подошел, она пожала ему руку обеими руками. Они поболтали пару минут, а потом она ушла. Мужчина, которого я любила, довольно долго молчал, выжидая, пока женщина удалится, а потом уставился на меня и сказал с некоторым изумлением:

– У нее же сверток на голове.

– У нее сверток на голове? – переспросила я.

– У нее сверток на голове, – повторил он в ответ.

И тогда мы расхохотались, и хохотали от души – пожалуй, за всю свою жизнь я ни разу не смеялась сильнее. Он был прав. Он был прав!

У пожилой женщины все это время, пока мы беседовали, сидя на бетонном парапете, был гигантский сверток на голове. Она казалась абсолютно нормальной во всех отношениях, кроме одного: она носила на макушке невероятную, почти метровую башню из облезлых старых ковриков, рваных одеял и полотенец. Конструкция поддерживалась сложной системой веревок, подвязанных под подбородком и прикрепленных к петлям на плечах ее плаща. Это было странное зрелище, но ни в одном из моих многочисленных разговоров с мужем об этой пожилой женщине я ни разу об этом не упомянула.

– У нее сверток на голове! – кричали мы в тот день друг другу сквозь смех, сидя на бетонном парапете. Вскоре приступ смеха прошел, и я заплакала. Я плакала, и плакала, и плакала – с тем же отчаянием, с каким только что смеялась. Я не могла унять слез и не вернулась на работу. Моя работа «подавальщицы кофе раз-два-три» закончилась раз и навсегда.

– Почему ты плачешь? – спрашивал муж, обнимая меня.

– Потому что хочу есть, – отвечала я, но это была неправда. Нет, голодна-то я была на самом деле – в то время нам вечно не хватало денег и еды, но плакала я не по этой причине. Я плакала, потому что на голове у пожилой женщины был сверток, а я не придала этому значения. Было ощущение, что каким-то образом это связано со мной, моим стремлением расстаться с любимым мужчиной и нежеланием признать очевидное.