Прекрасный каратель

Слоан нужно было принять душ, и я начал думать, что если Энцо выиграет пари, это не будет самой ужасной трагедией в мире. При должном усилии, в течении часа я мог бы совратить ее, и заставить стонать подо мной.

Хотя эта идея привлекала меня, я хотел большего. Если бы она сдалась и трахнула меня, это могло бы остаться с ней, сбить ее с толку, заставить ее оглянуться на время, проведенное в плену, и подумать, что она сошла с ума. Но если я заставлю ее полюбить меня, она никогда не сможет отойти от этого и я ее уничтожу.

Я останусь с ней навсегда, преследуя ее сны и воспоминания, раня ее так глубоко, что это никогда не заживет. Если я подтолкну ее к сексу, это может разрушить мой план. Я хотел, чтобы она умоляла меня о разуме, теле и душе. И когда она отчаянно нуждалась в малейшей частичке моего внимания, я брал ее тело и разрушал ее так основательно, что она мечтала обо мне вечно.

Прошептанные слова Слоан пронзили мое сердце и навсегда оставили шрамы.

Ты мне нужен.

И я не собирался ее подводить.

Линия была прерывистой, но я слышал несколько ее отчаянных слов.

Снег, деревья, огромный дом, подвал, три брата Ромеро.

Дальше было немного, но это помогло мне сузить круг поиска. В моем списке осталось только пять домов, которые полностью соответствовали всем требованиям. И чтобы мне было еще легче, мои люди достоверно сообщили мне, что Фрэнки и Энцо Ромеро были замечены возле одного из их самых больших домов на окраине города.

Это было оно. Я был в этом уверен. Со мной было двадцать человек и Коко. И я собирался спасти свою невесту от Ромеро и убить всех одним махом.

Они не увидят, как я приду. Мы ринемся вперед, как непреодолимая сила, и они будут сожалеть о том дне, когда выступили против Калабрези.

Мы припарковали машины на улице к северу от огромного фермерского дома и пробирались через лес, пока шёл снег. В такую метель было трудно даже подъехать сюда, но я отказался ждать. Каждый день, когда они удерживали Слоан, был еще одним днем, когда ее могли пытать, оскорблять и унижать. Я не позволю этому продолжаться ни секунды дольше. Сегодня вечером я вырву ее из их лап.

В доме было темно, но тусклый свет за одной из занавесок заставил меня убедиться, что по крайней мере один человек дома. И я был уверен, что они попытаются скрыть свое присутствие, где бы они ее не держали. Они бы тряслись ногами от одной только мысли, что мы придем за ними. Так и должно быть.

Я держал пистолет в руке, а за спиной у меня была небольшая сумка, в которой сидел Коко, высунув голову, вдыхая холодный воздух и выискивая Ромеро. Я никогда не думал, что буду из тех, кто захочет собаку, но я должен был признать, что это маленькое животное покорило меня. Он был единственным, кто так же, как и я, был вовлечен в эти поиски, и я полюбил его верную компанию.

Мое сердце бешено колотилось в груди, когда я остановился перед чистой заснеженной лужайкой. Она была более фута в глубину и совершенно нетронута, но перед домом она была расчищена, и на подъездной дорожке стояли две машины. Они были здесь. Я чувствовал это своим нутром.

Я посмотрел по обе стороны от себя, где мои люди ждали моего сигнала в тени.

Кивнув, я вышел на снег.

Вокруг была тишина, и снег валил так, что застилал мне глаза, но дом, как безмолвная тень, манил нас.

Я поднял оружие и двинулся вперед, ледяной ветер хлестал и кусал лицо.

Когда мы приблизились к дому, было подозрительно тихо, и у меня по спине пробежали мурашки от плохого предчувствия.

Коко предостерегающе прорычал мне на ухо, и я замер, заметив движение у одного из окон наверху.

— Отступаем! — Заорал я, но было уже слишком поздно.

Раздались выстрелы, и мои люди закричали, полетели пули. Я прицелился в окно, где кто-то стрелял в нас из винтовки, выпустив всю обойму и разбив стекло.

Мои люди упали, крича в агонии и кровь забрызгала снег. У меня кончились боеприпасы и я запаниковал.

Все вокруг меня замерло, когда ветерок донес до меня жестокий смех. Мои люди умоляли, истекали кровью, у них были прострелены ноги, так что они не могли бежать или даже думать достаточно здраво, чтобы сражаться дальше, и я был единственным, кто остался стоять.

Яркий красный свет лазера ослепил меня, когда кто-то направил винтовку прямо мне в лоб, и я уставился на дом, вздернув подбородок и глядя в лицо смерти, как мужчина. Я подвел ее. И если это было моим наказанием, то это было наименьшее, чего я заслуживал.

— Привет, Николи! — позвал мужчина откуда-то из дома, и звук открывающейся двери привлек мое внимание. — Почему бы тебе не зайти, выпить и поболтать?

Я нахмурился, и Коко задрожал в сумке на моей спине. Они держали мою жизнь в своих руках, и я был не более чем марионеткой на веревочке.

— Если ты сделаешь что-нибудь глупое, твоя невеста заплатит за это! — затем раздался гулкий голос, и я узнал Мартелло Ромеро. Глава их семьи и правитель их клана негодяев.

Он сказал единственное, что заставило меня послушаться, и я стиснув зубы, отбросил пистолет в сторону.