Прекрасный Старый Мир

Признаться, часть памяти Олега разрывалась между хохотом и челодланью, на момент осознания, что местные одарённые пользуют тяжелый экзоскелет. Однако ж, после ознакомления с доступной информацией, выходила картина, что доспех не есть ОБЧР какой, али боевой шагатель, логике противный, и для экипажа суицидный. Была это, если подумать, мобильная артиллерийская платформа, предназначенная для скрытного передвижения и мобильности, в местах, технике иной недоступных.

А так, всё тот же конвертор эфира, с приводами, несущий броню и среднюю артиллерию. Довольно мобильный, в скорости превышающий человека, да и небольшой: пластины брони и машинерия оставляла одоспешеного человеком, а не башней, лишь повыше да пошире оператора, на десяток сантиметров.

И, как понятно, в «полевых битвах» оные воины использовались редко. Их задача была штурмом укреплений, помещения, ну и диверсия десантная: опытный боевой одарённый в доспехе мог и скрытно пробираться, по местности в должной мере пересечённой, лязганьем и воплями себя не обнаруживая.

Ну да вопрос в том, что был у меня как интерес, так и потребность с этими образцами вооружения ознакомиться, дабы при нужде не смотреть на новые ворота.

— А на кой вам, Ормонд, оружие милитантское? — резонно вопросила Добромира.

— Для знакомства, Добромира Ясоновна. Коль доведется рядом быть, чтоб дело делать, а не затылок чесать. Да и интересно, — не стал скрывать я, на что дама добродушно ухмыльнулась.

— Ну, если уж «интересно», — аж подмигнула она, — познакомим вас в этом месяце. Съездите со мной на полигон милицейским, там и попробуете, но лишь один раз, не забава сиё.

— Так и я не для забавы, да и милитантом становиться не тщусь, — отмазался я, на что получил кивок, хоть и с ухмылкой ехидной.

В результате высвободилось у меня время, которое я надеялся потребить на тренировки и изыскания, мне потребные. Но змейский начальник мой не дремал, и, буквально на следующий день после беседы с Добромирой, отловил меня служка, да передал мне повеление, явится пред очи начальственные.

И вот тут, признаться, сжались булки мои до боли: сулил Добродум злонравный подобрать мне наставника дел амурных. Что я, по пристальному рассмотрению, предпочёл «забыть». А змеище злокозненное, начальником моим именуемое, слова на ветер не бросает.

И тут, помимо некоторого смущающего момента, есть ещё один. А вот окажется инструктор дядькой мускулистым и здоровым, например. Причём, по совести, претензий то я иметь буду не вправе: меня не детородительным делам наставлять намереваются, а амурным. А уж разницы между полами в койке мораль Полиса не зрела, и на мои истеричные вопли «я по девочкам», скорее медикуса пригласят, лечить от столь сильного комплекса.

Не был бы на службе, дело моё, хоть мальчик, хоть девочка, хоть коза. Однакож, на службе будучи, я свою самость, уд учитывая, да и прочие причиндалы предал на службу Полису. Насильно меня мужей сношать или сношаемым ими быть меня не заставят. Но на блеянье «не хочу», предложат либо медика-мозгоправа, либо валить на все четыре стороны из Управы, как лицо капризное и к службе негодящее.

В общем, шёл я к морде начальствующей с сердцем заледеневшим, примостившимся аккурат между сжатых до скрыпа булок. Однако ж, злокозненность, злонравнось, коварство, змейство и прочие неоспоримые качества Добродума до мускулистого, увитого мышцой дядьки не дошли.

А была в его компании… девочка-подросток, росту чуть ли не в полтора метра, отчего я несколько оторопел.

— О вот и вы, Ормонд Володимирович, — злодейски поприветствовал меня Добродум. — Представляю вам гетеру Артемиду Псионисфеновну, вашего нового наставника, — отрекомендовал он девчонку с искренним уважением.

А я несколько выпал в каплю, судорожно копаясь в памяти дырявой. Итак, гетера, грецкая самостоятельная дама вольной и неограниченной мужской волей жизнью, в современном Полисе была профессией. Чертовски редкой, уважаемой и прочее. Непременно одаренная, причём специалист высочайшего уровня в психологии, психиатрии, медицине, ну и, в последнюю очередь, в утехах плотских. Хоть они первопричиной этой профессии и были.

Было их с сотню на весь Вильно, причём «услуг плотских утех» большинство из них не оказывало: высокопрофессиональные наставники в половой жизни, причем далеко не только плотской. Например, обитатели весёлого квартала непременно наставлялись и курировались гетерой, поскольку роль была были многим не по нраву, да и ломала людей, пусть и добровольных рабов.

Ну и, за запредельные деньги, гетеры наставляли или лечили пациентов, причём отнюдь не обязательно что недорослей: из закомплексованного, с потенциалом маньячны, девственника «по призванию» подобная дама в месяц творила вполне годного участника жизни половой. Уважение в голосе Лешего понятно, да и я, признаться, мечтал о встрече с таковой, после «беседы» с Василикой и до явления Олега. Хотя они и не только дамы, хмыкнул мысленно я, будучи несколько Добродуму благодарен.