Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 1

Одела самую лучшую из своих одежд. Парадно-траурного чёрного цвета. В ней ходила на похороны. В семьи вельмож высшего сословия. Эта одежда была настолько богата и красива, что даже подумала о том, что как бы своим парадом не испортить всё своё задуманное мероприятие. Но переодеваться, у меня нет больше времени.

Надо ускорить дело, привезти быстрее прихожан из церкви в монастырь. Пока народ соберётся митрополит Кавказский произнесёт свою речь, будет вечер. Мне после этого предстоит заняться агитацией местного населения.

Когда вышла за ворота монастыря, то все станичники и монашки разинув рты от удивления, низко поклонились мне до пояса, как своей госпоже. Присутствующие забыли о том, что только сейчас были равные со мной.

— Вот это да! Куда мы попали? — одним дыханием, сказали станичники. — Ну, ты, прямо как Мадонна.

— Устин, едет со мной в церковь. — тоном дамы высшего сословия, сказала всем. — Остальные ждут нас здесь. В монастырь не входите. Вас так много, что монастырь может развалиться до ремонта.

Станичники с почтением обратно поклонились мне до пояса. Остались, так стоять, пока не уехала на дилижансе. Лошади, запряжённые в дилижанс, быстро помчались под гору к городу.

Устину, подсказывала, как быстрее сократить путь к православному храму в центре Владикавказа. В церкви, к этому времени, собралось много прихожан, большинство пеших, кто богаче, те приехали в православный храм на своих колясках.

Гурей заканчивал своё богослужение. Показала ему на время, которое у нас поджимает. Было около пяти часов вечера. Надо было взять с собой прихожан и быстро ехать к женскому монастырю. Иначе люди разойдутся, не дождавшись нас.

— Дети божьи! — обратился Гурей к прихожанам. — Вечернюю молитву продолжим возле обители божьей, в женском монастыре. Куда зовёт нас пресвятая богородица, мать господа Бога нашего, Иисуса Христа. Там мы должны обсудить вопрос о благополучии нашей православной веры.

Гурей продолжал говорить придуманную сейчас молитву и медленно выходил из церкви, увлекая за собой всех прихожан, которые, словно заворожённые, поднимались с колен, касаясь своими руками и губами края рясы митрополита, выходя за ним во двор православного храма.

Тех, которые были пешие, посадила в свой чёрный дилижанс. Другие прихожане забрались в свой личный транспорт. Вся процессия устремилась за коляской Митрополита Кавказского в сторону женского монастыря, на край города, увлекая за собой любопытных горожан, гуляющих по улицам Владикавказа. Постепенно процессия во главе моего дилижанса растянулась по центральной улице.

Пустырь и все прилегающие к женскому монастырю улицы были заполнены до предела разным транспортом и людьми. Возле забора монастыря стояли тощие монашки, напуганные таким огромным нашествием людей, которые будто саранча собиралась съесть припрятанные монашками где-то в женском монастыре остатки продуктов. Если, конечно, монашки не всё съели за один раз.

Коляска митрополита Гурея остановилась прямо напротив монашек, которые тут же упали на свои тощие колени, чтобы под предлогом молитвы отдохнуть от стоячей позы.

Ведь они едва стояли на своих ногах под тяжестью продуктов в желудках. Посмотрела на монашек и подумала, что их придётся поднимать с земли, так как у них нет сил, стоять на коленях и подняться обратно.

Тем временем Гурей прошёл в сторону входных дверей женского монастыря, увлекая за собой толпу особо верующих прихожан. Дотронувшись пальцами до двери женского монастыря, Митрополит Кавказский повернулся к людям, поднял к верху правую руку.

Стоял так до тех пор, пока присутствующие господа и прихожане наконец-то угомонились, обратив свои взоры на батюшку.

— Уважаемые прихожане горожане, дамы и господа! — таинственным голосом, произнёс Гурей. — Мы стоим у дверей святой обители, которая построена нашими с вами предками потому, чтобы приютить у себя божьих птах, которые посвятили себя служению Бога. В этой обители останавливались святые странники, посланные Богом, которым поручено было вручить нам, заблудшим, веру в Иисуса Христа. С этого места начинался когда-то прекраснейший Владикавказ. Но ничто не вечно под этим небом, как и мы с вами. Святая обитель обветшала, стала разрушаться.

От тоски и от голоду зачахли монашки, божьи птахи. Вы посмотрите на них. Одна кожа и кости. Призываю вас всех! Не оставим без внимания разрушающийся женский монастырь, в котором заложена память наших общих предков. Не дадим мы умереть с голоду монашкам. Всё вокруг здесь наше!

Гурей обеими руками показал на женский монастырь, на тощих монашек у своих ног, а также на окружающую местность. Все присутствующие, повинуясь жесту митрополита, осмотрелись вокруг.

— Поможем восстановить то, что нам оставили предки. — громко, сказал Гурей. — Пускай возродится наша память о прошлых веках. Когда-то и наши потомки вспомнят о нашем благородстве, которое мы оставим здесь на развалинах святой обители, которая должна возродиться в память о нас. Потомки разберутся, кто хорош. Ну, а кому-то даже медный грош не стоит на погост поставить.