Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 2

Письмо было написано на французском и русском языках. В конце письма была подпись на русском языке – «Я рада, что у меня в России есть прабабушка Маня (Мария). Ваша правнучка Натали Валуа-Лебедева». Вот так, в конце своей жизни, нашла своих деток, Ивана да Марью, в третьем поколении Валуа-Лебедевы.

Твёрдо знала, что мой род и там не прекратился. Возможно, что у меня во Франции были внуки и правнуки от моих детей, Ивана да Марьи? Была тому рада, что получила такой хороший подарок в канун своего столетия, к которому усиленно готовился весь наш многочисленный род.

Мы ждали возвращения Гурея, который был приглашён на девяностолетний юбилей, к своему другу по церковной службе на Кавказе, Патриарху Московскому и всея Руси Алексию-1. Естественно, что мы ждали и Алексия-1 гостем в Старый хутор.

Не отрываясь, мы следили за известиями в прессе и на телевидении за юбилеем Алексия-1. Но, какое было наше огорчение, когда мы услышали по телевизору слова Гурея, в которых он сказал, что религия и партия, это просто чушь.

Глупость, которую могли придумать люди. Мы все были в шоке, верующие и атеисты нашего рода терских казаков. Каждый из нас считал Гурея великим человеком среди религиозных людей. Никто из наших родных не мог поверить в то, что услышали.

– Это было ни так сказано. – ответил Гурей, когда приехал домой. – Там все переделали в звуке речи. Но не собираюсь оправдываться, доказывать перед всем народом правду сказанных мной слов. Пусть каждый останется при своём мнении в отношении к религии. У меня есть своя точка зрения насчёт любой партии, а также насчёт любой религии, которые придумали люди, а не Боги.

На наш столетний юбилей собрались родственники и станичники, которые дожили с прошлого столетия до нашего юбилея. Привезли и старшего брата Гришу, которому было почти сто двадцать лет.

Старший брат жил в то время после войны один в станице Каргинской. Гриша полностью не слышал и не видел, но по земле чувствовал от вибрации все звуки и отвечал на них своими ударами ногой.

Можно сказать, что он изобрёл собственную азбуку вибрации, с которой Гриша неплохо справлялся. Позже он приучил к азбуке своих родственников, вернувшихся с войны, а также домашних животных.

Даже собака Ласка приходила к нему на его удары подошвой по земле, чтобы Гриша её погладил. Гриша и сам отвечал, на похлопывание подошвой ног по земле на расстоянии, когда его домашние приглашали кушать.

Он вставал с завалинки на улице, шёл в дом на обед или на ужин. Мы редко виделись со старшим братом. Сильно были заняты своим хозяйством.

– Мне приснился сон, – сказал Гурей, во время торжества нашего юбилея. – погибну от нашей старой хаты-мазанки, в которой родились многие терские казаки из рода Выприцких. Поэтому прошу родичей сломать хату-мазанку, которая по самые окна провалилась в землю. На месте мазанки надо построить нам с Марией любое пригодное жилище. Где мы оба доживём последние годы нашей жизни. В старой хате-мазанке жить совсем невозможно, там все давно сгнило.

– Да ты, что, Гурей! – возмутились родственники. – Эта хата-мазанка история нашего рода. Если тебе надоело жить в хате-мазанке, то можешь поселиться в любом доме своих потомков, которые живут по всему Северному Кавказу. Любой из нас будет рад принять тебя и Маню в своём доме.

До настоящего времени в Гудермесе нашу мазанку называют Старым хутором. Ты хочешь уничтожить память нашего рода. Мы все категорически не согласны с твоим решением. Ломать хату-мазанку не будем и тебе не советуем. Подумай над этим решением представителей нашего рода.

– Тогда хату-мазанку поломаю сам. – гордо, заявил Гурей. – Пускай вам будет стыдно, что столетний старик делает то, что могли сделать молодые родственники. С этого времени объявляю всем родичам протест. Больше с вами общаться не буду до самой своей смерти. Маня! Ты со мной?

– Поддерживаю своего брата полностью. – гордо, сказала ему. – В знак протеста буду постоянно ходить в таком платье, которое одевала в имении своего мужа, графа Фёдора Лебедева. Не сменю фасон своей одежды до тех пор, пока вы не осознаете плохой поступок перед своим предком.

Мы с Гуреем встали и демонстративно покинули банкет в честь нашего столетнего юбилея. Не могу точно сказать, кто из нас был прав, а кто нет, но с того самого времени мы оба перестали общаться со своими родственниками.

Мы собственноручно оборудовали под жильё сарай в глубине сада, который был нашим ровесником. На наш столетний юбилей родственники попросили, чтобы мы с Гуреем оделись так, как одевались люди в прошлом веке.

Гурей надел свою родовую черкеску. Надела своё шикарное платье со шляпкой и пенсне с графского гардероба. Так мы ходили все своё свободное время. Брат в черкеске.

У меня платье графини. В шестидесятых годах так никто не одевался. Горцы и те не носили черкески. На смену национальной одежды пришёл костюм.

Нас, вероятно, принимали как старых дураков. Но в нас кипела кровь терских казаков, которые всегда держат сказанное слово.