Прелести жизни. Книга первая. Мера жизни. Том 8

Но основные работы были возложены на наш коллектив, так как в других отделах завода были только девушки, которые не могли выполнять физические работы, а мужчины основных служб завода работали лишь в первую смену.

Возможно, что поэтому главный инженер был против увольнения Москвичёва. Так как у нас катастрофически не хватало специалистов по наладке линии оборудования ЭВМ.

Когда наступил обед и наш отдел пошёл в столовую, девчонки весело приветствовали мой приход на работу. Они даже не вспоминали гибель Москвичёва. Так он был неприятен девчатам, за время работы с ним.

– Мы уже составили график. – шутили девчонки. – У кого ты будешь нарушать девственность через два года. Когда мы станем мастерами, с нас снимут табу-запрет на любовь с мужчинами. Так что ты набирайся сил.

– Готов к вашему графику подключиться в любое время. – шутил с ними. – Прямо сегодня. С вашего согласия.

– Можешь прямо сейчас приступать к своим обязанностям. – хихикали девчонки, подмигивая мне.

Моё сердце было наполнено радостью встречи со своими подружками. Девчонки, как весенние пташки, щебетали над моим сознанием сохранившейся жизни, которую едва не утратил за время пребывания в психушке.

Готов был выполнять любые желания этих прекрасных созданий природы, чтобы только постоянно слушать звонкие голоса девчат, которые понимали мою душу и веселили её, наполняя радость жизни.

– До меня дошёл слух, – сказал мне, Сергиенко Сергей, после обеда, – что кто-то сильно побил друзей Москвичёва. Да так сильно, что они были в реанимации, а двое и сейчас в гипсе. Ты знаешь, кто это сделал?

– Нет! Не знаю, кто это сделал. – ответил ему. – Если они такие, каким был Москвичёв, то их правильно покалечили. Так им надо. Умней станут. Следующий раз не будут себя плохо вести в отношении других людей.

– Ну, а где ты был все эти дни? – как на допросе, спросил Сергиенко Сергей. – Может быть, это ты их всех?

– Нет, ты, прямо, как прокурор! – разозлился на СС. – Меня военные забрали прямо от нашего завода. Все эти дни был на военных сборах в горах. Если не веришь мне, то ты можешь в конторе мою повестку проверить.

Сергиенко и Шурик, больше ни стали меня, ни о чём спрашивать. Мы продолжили свою работу. После смены обратно пошёл на тот полустанок, куда ходил всегда.

У переезда меня приветствовали железнодорожники, словно ничего не случилось. Когда подошёл мой поезд, сел в ближайший вагон. В тамбуре стоял незнакомый мне парень и курил сигарету.

Прошёл мимо него. Но только шагнул в вагон, как этот парень из тамбура нанёс мне удар ножом в спину. Вовремя моего шага в вагон поезд резко тормозил, и по инерции качнулся в вагон.

Очевидно, что торможение поезда спасло меня. Нож скользнул лезвием по самую рукоятку у моей спины под куртку и застрял там. Нападающий парень, возможно, решил, что зарезал меня и тут же выпрыгнул из вагона.

В этот момент проходил встречный поезд. Парень попал прямо под колесо товарного поезда. Выглянул из тамбура. Брызги крови и куски его тела разлетелись во все стороны.

У меня слегка побаливала спина. Видимо, он всё же зацепил меня ножом. Снял свою куртку. Нож торчал в куртке. Чтобы не оставлять своих отпечатков пальцев, вытряхнул нож с куртки наружу из вагона.

Затем одел куртку и прошёл в вагон. Вагон был наполовину заполнен людьми. Все занимались своими делами. Читали газеты и журналы. Ели пирожки и бутерброды.

Просто разговаривали между собой. Очевидно, что никто из них даже не заметил происшедшего всего в нескольких шагах. Вполне возможно, что всё так было.

Между дверью вагона из тамбура и салоном самого вагона маленький коридорчик, который ни даёт видимости из салона вагона.

Происшедшее мог увидеть тот, кто вошёл в вагон из противоположного тамбура. На этом полустанке вошёл один. Больше никого на платформе не было. Гибель парня не увидели.

Чтобы не светиться разодранной сзади куртки, сел прямо у входа на свободное место и стал безразлично смотреть в окно. Там за окном была осень. На смену яркой однообразной зелени лета в природе, пришла палитра разноцветной осени.

Стаи перелётных птиц устремились в тёплые края, увлекая за собой новое поколение, выросшее здесь. Задумался над происшедшим в тамбуре. Не могу понять почему, но в то время думал ни о собственной жизни, а об разодранной на мне куртке.

Возможно, это по той причине, что эта японская куртка, вязанная из темно-синих ниток шерсти, была очень дорогой. Вовремя службы в армии мне её подарил один грузин, которому рисовал дома плафон на потолке под лампочкой.

В это время куртка была самая дорогая и самая модная вещь. В магазине куртка стоила сто рублей, а на барахолке пятьсот рублей.

Кто носил такую куртку, считался самым модным и самым богатым человеком, который имеет связь за "бугром" или, хотя бы, за пределами Кавказа, что многим кавказцам, по тем временам, считалось одинаково сложно и далеко.

Поэтому мне было жалко такую ценную вещь. Такую куртку не мог себе купить. У меня зарплата не позволяла этого сделать. Все мои деньги уходили на содержание братьев-близнецов.