Прелюдия беды

Кто сейчас образец для подражания на телеэкране? Еще лет сорок назад это был отец семейства, работяга, имеющий несколько детей, честно работающий, ездящий на разлапистом семейном универсале, имеющий оружие и раз в год вывозящий своих отпрысков в Диснейленд. Нормой было постепенно восхождение к вершине. Люди копили деньги на нужные вещи, поднимали детей, выкупали дом… который тогда не так дорого стоил, как сейчас. А то и сами строили. А теперь что? Герой дня – двадцатилетний юнец, сделавший сотню миллионов на всякой хрени. Людей увольняют с работы, тех, кто проработал двадцать лет могут выпнуть за несколько часов. Ни хрена ничего не работает, люди сидят на пособиях, бензин по шесть долларов за галлон, банки лопаются, никто из тех, кто вложил пенсионный фонд в акции – не уверен, получит ли он что-нибудь от этого. Вся суть происходящего в стране за последние тридцать лет – сделай деньги любой ценой, сделай, пока не поздно, сделай – пока не сделали тебя и не спихнули подыхать на обочине. Так что … бытие определяет сознание, друзья мои… бытие определяет сознание…

* * *

– Говори, что ты делаешь. Где мы едем. Говори, Иншалла!

Человек с совиными глазами знал, что говорить – каждое упоминание Аллаха бросало любого офицера, прошедшего Афганистан в дрожь.

– Едем по центральной аллее. Что вы делаете, вам все равно не уйти. Это крупнейшая военная база США.

– Аллах свидетель, мой путь на небеса, неверный. Что ты видишь впереди, говори.

– Бронетранспортер… послушайте, мы так не договаривались. Вы хоть понимаете, что с вами сделают, если вы.

– Мой путь – путь Аллаха, неверный.

– Эль гуисо, знаешь, что такое? Человека связывают и заталкивают в бочку и…

Сзади что-то пронзительно запищало, и полковник едва не выпрыгнул из машины, чтобы бежать. Хотя с поясом шахида… не убежишь.

– Вы слабые, неверный… даже в своей силе вы слабые, иншалла. Мне все равно, что случится со мной. Чтоб со мной не случилось, мне – рай. А вот вам – не все равно, что случится с вами. Именно поэтому мы – сильнее вас…

* * *

– Прошли. Мать твою, прошли! Пресвятая дева Мария, прошли!

– Хватит болтать… – раздалось с заднего сидения – готовность!

У них была готова военная форма, даже про повязки MP – военная полиция – они не забыли. Среди мексиканских бандитов – было модно отслужить в армии США[57], такие, прошедшие ад Афганистана очень ценились на свободном рынке боевиков и наемников. Так что консультантов хватало, среди боевиков было двое бывших военных, в том числе один из тех, кто служил именно здесь, на этой базе. Он сидел за рулем Эконолайна.

Магазин в автомат… в отличие от Калашникова тут с магазином могут быть проблемы, надо хлопнуть рукой, чтобы убедиться, что он встал правильно. Сделать суровую рожу … они в конце концов, гринго – военные, твою мать, не просто так, шпана.

– Долго еще ехать? Мне осточертело тут жариться.

– Заткнись…

Машина ехала медленно.

– Э, брат, какого хрена. Тапку в пол! Мы так за час не доедем.

– Сказал, глохни.

– Заткнитесь, а! Тут ограничение скорости, если втопить – через десять минут будешь базарить с военной полицией. Тебе это надо нахрен?

– Ладно, заткнулись все. Что с камерой?

– Здесь, хефе.

– Как войдем, снимай все время, понял?

– Понял.

– Если что-то пойдет не так, я тебе член нахрен отрежу. Кастратом будешь, понял?

– Да понял я.

– Мигель, остаешься у машины. Никуда не отходи…

– Эй, куда это мы?

– Заткнитесь. Поворачиваем.

– Блин…

– Что за…

Машина внезапно пошла… как то не так.

– Какого?!

Хлесткий удар бампером – машину повело, но она выровнялась.

– Твою мать! Тревога!

Щелчок, удар по стеклу, еще один. Это – как яйцо вареное со всего размаху об стену, только намного громче.

– Они слева! Слева!

Еще один щелчок. В лобовом стекле появилась аккуратная, круглая дырка с расходящейся от нее паутиной трещин. Водитель дернулся и обмяк за рулем, поддерживаемый ремнем безопасности. На стекло брызнуло красным, машина теряла ход, но все еще шла.

– Снайпер!