Прелюдия любви

— Ты только что сказала, что тебе нет нужды притворяться передо мной. И тем не менее, я думаю, что именно это ты сейчас и делаешь. Если не хочешь говорить мне о том, что тебя тревожит, не надо. Но молю тебя, не думай, что я поверю, что у тебя все хорошо. Я чувствовала, что ты страдаешь, с той самой минуты, как ты приехала. Ты ведь нуждаешься в утешении, разве не так? И вместо того чтобы предложить тебе помощь, которая в моей власти, я опираюсь на твою силу, принимаю…

— Все так, как и должно быть, — быстро сказала Сара.

Она поднялась со стула у клавикордов и встала у окна, глядя на колышущиеся под ветром деревья. Вот он, настал миг искушения, о котором она думала и которое преодолевала. Ей нужно лишь опуститься на колени рядом с Мэри и все высказать, услышав в ответ слова понимания и сочувствия.

И тут раздался голос Криспина — так ясно, словно он в эту самую минуту прозвучал в комнате: «Даете ли вы мне слово? Я верю, что вы сдержите свое обещание».

Она распрямила плечи и крепко сжала руки:

— Поверь мне, нет ничего такого, о чем тебе хоть сколько-нибудь стоило бы тревожиться. У меня есть одна проблема, это правда. Эта проблема касается только меня, и о ней не стоит даже беспокоиться — во всяком случае, до тех пор, пока я не вернусь в Лондон. Теперь ты удовлетворена?

Она обернулась, принужденно улыбаясь и глядя на Мэри ясными глазами. В дверях стоял Криспин. Она не могла сказать, как долго он пробыл здесь. На лице его было написано безразличие. В руках он держал письмо.

— Я не слышала, как подъехал почтальон, — сказала Мэри. — Кому это письмо?

— Саре. Рука тетушки Фебы.

Пытаясь скрыть разочарование, Сара спросила:

— Только одно?

— Боюсь, что так. А вы ожидали другого?

— Я думала получить весточку от Энтони.

Криспин пожал плечами:

— Некоторые мужчины не мастера писать.

— Криспин, зажги свечи, чтобы Сара могла прочитать письмо, — попросила Мэри. — Может быть, там найдутся новости о лорде Бретертоне, которые ей не терпится узнать.

Но в письме не было ни слова об Энтони. Леди Торренс прислала две страницы банальностей — таких же, как те сплетни, которые она пересказывала за чаем. Сара нетерпеливо пробежала их глазами, пока не дошла до последней части.

«Говорят, что лорд Стернер — рогоносец, и он угрожает вызвать обидчика на дуэль, если только сумеет открыть его имя. Я уверена, что в вашем сонном Сассексе ничего такого интересного не происходит. Когда я вспоминаю, как тоскливо было в Клэверинге, то думаю, что ничуть не удивлюсь, если ты вернешься раньше, чем это письмо доберется до тебя».

Она перечитывала последнюю часть до тех пор, пока слова не начали сливаться друг с другом. А потом, чувствуя, что за ней следят, Сара произнесла с удивившей ее саму легкостью:

— Я прочту вам, что пишет матушка. В ее письме нет ничего особо личного.

Когда она закончила читать, Криспин насмешливо спросил:

— Вы тоже находите, что тут очень тоскливо? Вероятно, через день-другой нам предстоит разлука с вами?

Сара сложила письмо. Она подумала, что мачеха — в своей раздражающе неопределенной манере — предостерегает ее, более того, советует вернуться как можно скорее.

— Если только вы желаете моего отъезда, — холодно ответила Сара. — Я же пока не испытываю желания вернуться в Лондон. — Она заставила себя улыбнуться, взять более легкомысленный тон. — Кроме того, я пообещала Мэри, что научу ее танцевать новомодную джигу, когда она в достаточной степени окрепнет. А ведь обещания надо выполнять, разве не так, кузен Криспин?

Он ответил, пристально глядя ей в лицо:

— Я не сомневаюсь, что вы их всегда исполняете, Сара, и всегда будете исполнять.

Теперь она знала, что он слышал, как она отклонила попытку Мэри разговорить ее, и должен был понять, что искушение нарушить слово было чрезвычайно сильно, но она устояла. Наконец-то она сделала что-то, заслуживающее его одобрения. Мысль об этом подействовала на нее успокаивающе, смягчая пронзительную боль из-за молчания Энтони. Теперь ей захотелось оказаться в одиночестве, чтобы повнимательнее прочитать письмо леди Торренс.

— Если вы немного побудете с Мэри, — сказала она, — я смогу пойти в библиотеку и написать маме ответ, чтобы отослать его со следующей почтой.

Она уже сидела за большим столом, неотрывно глядя на загадочное сообщение о лорде Стернере, когда дверь открылась и вошел Криспин. Он нес поднос с двумя стаканами и бутылку, которую поставил на столик у камина. Когда он повернулся к Саре, его лицо вдруг удивительно напомнило ей лицо Мэри. Та же мягкость губ, та же доброта в глазах. Даже в голосе звучала теплота, столь свойственная его сестре.

— Простите меня за вторжение. Но мне показалось, что в письме тетушки Фебы было что-то, что вас огорчило, и это вдобавок к разочарованию оттого, что вы не получили письма от лорда Бретертона. — Он налил вина, поднял стакан. — Идите присядьте у огня. Я вижу, вы продрогли.