Преодоление

— Бежим! — сказал Павел, увлекая ее по лестнице наверх. Остановились на площадке четвертого этажа. Катерина отперла торопливо дверь, и они с Павлом проскользнули в переднюю. Притворив дверь, постояли в темноте, часто дыша, прислушиваясь. Приехавшие на машине поднялись выше. Павел нашарил руку Катерины, провел ее ладонью по своему нахолодевшему лицу. Катерина вздрогнула, и тут же вспыхнул свет. Павел не увидел выражения ее лица, она отвернулась, сняла пальто, сапожки.

— Сейчас поставлю чайник, раздевайся, — сказала шепотом, заглянула в комнату, где спал мальчик, и плотнее прикрыла дверь.

Павел разделся, присел к столу, но как только Катерина скрылась на кухне, он тут же вскочил, подкрался к ней на цыпочках, обхватил ее голову, и повернув к себе, закрыл губами ей рот. Она выгнула спину, с силой рванулась, но он не отпустил, продолжал целовать лицо, шею.

— Нет… нет… я не хочу… — задыхалась она, извиваясь в его сильных руках. Волосы Катерины рассыпались по плечам, набились Павлу в рот. Вдруг тело ее разом отяжелело, размякло. Он схватил ее в охапку, отнес в комнату и опустил на кровать.

— Тише… тише, Максимка проснется, — шепотом выдохнула Катерина и обвила его шею руками.

…Синие стекла окон побледнели, рассвет обещал солнечный морозный день. Задремавший под утро Павел не слышал, когда встала Катерина. Почувствовал прикосновение пальцев на лице, проснулся. Она стояла у кровати одетая. Улыбнулась, прижала палец к губам, показывая, чтоб не разговаривал громко. Павел взял ее за руки, она присела боком. Скрипнула пружина, оба взглянули опасливо на дверь, за которой спал Максимка.

— А меньший мальчик где? — спросил Павел.

— Ленюшка? В интернате. А что?

Павел привлек ее к себе на грудь, сказал растроганно:

— Ты принесла мне сегодня много радости. Не забуду этого никогда.

— Ой ли! А как же Ланка?

— Ланка здесь ни при чем.

— Уж так и ни при чем… Она вон какая! Тоненькая, гибкая, как змейка. Точь-в-точь «мисс Европа», что в журнале сфотографирована… А я? Что ты во мне увидел?

— Много. Ты нестандартная, не похожа ни на кого. От тебя можно с ума сойти. Ты особенная…

— Особенная… То-то ты замечал меня прежде… — усмехнулась Катерина печально, спросила: — Паша, почему ты до сих пор не женат?

— Гм… А зачем?

— Тоже верно, — покачала головой Катерина. — Обуза лишняя ни к чему, и без того нашей сестры навалом. Странно только, что ты, свободный казак, снизошел до какой-то вдовы… Или для коллекции и такая сгодится? Экспо, какой там по счету номер?

Павел сел, обхватил руками колени, сказал твердо:

— Я к тебе приду еще не раз.

— И на том спасибо, — встала Катерина и отвесила насмешливо поясной поклон. — Когда велите встречать?

— Сегодня после работы.

— Неужто?!

Павел надулся и стал одеваться. Проглотил на ходу стакан чаю, который так и не удосужился выпить вечером, и, обняв перед уходом Катерину, сказал:

— Я тебя всегда замечал. Ты мне давно нравишься, теперь — еще больше. Других женщин у меня нет, не веришь?

Она обвила шею Павла руками.

— Милый, если б ты знал, как мне пусто в жизни! Будь со мной, — прижалась к его груди, шептала горячо с трогательной откровенностью, взволновавшей Павла: — Я знаю: ты на мне не женишься, да я и не жду. Приходи так, я согласна. Будь сколько сам захочешь. Ох, как нужен мне ты, теплый мой дождичек!

…Так вот и случилось: поласкал теплый дождик вдовье сердце в студеную январскую ночь, разбудил дремавшее в нем, и поднялось оно будоражно над привычными буднями, и вот уже июль наступил, а праздник из сердца не уходит. Катерина так и не поняла, так и не объяснила себе, почему Павел предпочел ее, детную вдову, молодым и красивым, почему не бросил до этих пор? Видимо, и она чего-то стоит? А может, причина в другом? Может… «Нет, не нужно думать, не нужно накликать беду! — приказывала она себе. — Не заглядывать далеко вперед, не строить воздушных замков: что будет, то и будет…»

Неопределенность положения мало смущала Катерину, она любила и хотела быть любимой. И на этом все. И на этом точка. Прежняя жизнь с мужем — скупым и грубоватым, которого она видела насквозь, вспоминается сейчас как скучное течение времени. С Павлом ей-ей не заскучаешь, нет. Характерец — не дай бог! Дурной! То ласковый, как ягненок, то бесшабашный, а все равно милее всех. Мудрой середины для него не существует, видать, досталась ему какая-то жизненная частица от далеких пращуров-ушкуйников новгородских: уж работать так работать, а гулять так гулять!