Преодоление преград

Буравин был из тех людей, у кого слово не расходится с делом, поэтому сразу после разговора с Самойловым он отправился к следователю. Тот удивился его приходу:

— Здравствуй, Виктор, чем обязан?

— Здравствуй. Я пришел подать официальное заявление. Я требую расследования по поводу своего разорения. Ведь ты в курсе, что со мной сделал Борис.

Такого поворота событий следователь не ожидал.

— А почему ты не написал заявление сразу, как только узнал, что разорен?

— Был уверен, что произошло какое-то недоразумение. Или Борис опомнится и исправит ошибку, — объяснил Буравин.

— Так поговори с ним, скажи ему это! Выясните наконец ваши отношения. Вы же друзья! Зачем все доводить до официального расследования?

— Я так и собирался сделать. Сегодня мы поговорили.

— И что он сказал? — с интересом спросил Буряк.

— Никакого недоразумения или ошибки не было. Борис разорил меня намеренно и абсолютно не жалеет о том, что сделал. А поскольку разорение произошло явно незаконным путем, я хочу узнать, каким образом Самойлов это сделал. И наказать его! Я сейчас напишу заявление на Самойлова, и ты откроешь дело.

— Для этого нет оснований, Витя, — недовольно поморщился следователь. — Передача всех активов произошла на основании твоей доверенности. По ней ты сам предоставил Самойлову право распоряжаться всем, что тебе принадлежит!

— Это — подлог. Я не подписывал такой доверенности.

— Но ты же сам признал, что подпись действительно твоя. Если хочешь, проведем экспертизу, но…

— Я похож на идиота, Гриша?! Ты считаешь, что я в здравом уме и твердой памяти мог дать кому-то такую доверенность? Поверь, Гриша, я ее не давал. Все это провернул Самойлов. Сегодня я понял, как он меня ненавидит. Он мечтает меня растоптать. С этой же целью он и похищение Лешки на меня повесил!

— Все, что ты говоришь, — из области домыслов. Мне нужны факты, подкрепленные доказательствами.

— Так помоги мне их найти! — попросил Буравин. — Это же твоя работа! Борис меня ограбил. Я прошу тебя об одном: помоги официально доказать, что он сделал все незаконным путем!

* * *

Маша все еще работала в салоне у Риммы, но она уже очень устала и хотела одного — отдохнуть.

— Ну что, я зову следующего пациента? — спросила ее Римма.

— Нет, Римма. Давайте закончим прием, у меня совсем нет сил.

— Там, на улице, еще тьма народа. Прими их, что тебе стоит? — настаивала Римма. — Ты же ведь не лечишь их по-настоящему, энергию не тратишь.

— Обманывать я тоже больше не могу, — упрямо сказала Маша.

— А зачем ты включаешь эмоции? Главное — результат. Люди выходят довольные, с радостью платят, записываются на следующий прием.

— Я сказала, на сегодня хватит, — твердо произнесла Маша.

— Но что я им скажу? — возмутилась Римма.

— Решайте сами. Дайте мне мои деньги за сегодня и вызовите, пожалуйста, такси. Я поеду домой.

Римма неохотно выдала Маше деньги и отпустила ее. Маша еле доехала до дома, так ей было плохо. Зинаида, увидев ее, всплеснула руками:

— Машенька, что с тобой, почему такая бледная? Что ты стоишь? Садись, поешь. Я обед приготовила.

Маша достала деньги и равнодушно протянула их Зинаиде:

— Не хочется, бабушка. Вот, возьми.

— Господи, как много…Что же ты делаешь в этом салоне, если такие огромные деньги приносишь?

Маша молчала.

— Может, хоть чаю попьешь?

— Спасибо. Я ничего не хочу.

— Много народа у тебя сегодня было? Да? Ты бы сказала Римме, что плохо себя чувствуешь. Пусть не заставляет тебя так много работать!

Маша поднялась к себе и без сил упала на кровать.

* * *

В чем в чем, а в уме Буравину отказать было невозможно. Он предполагал уже, как именно Самойлов мог совершить подлог, поэтому отправился в офис, чтобы поговорить с Людочкой.

— Добрый день, Людочка.

— Виктор Гаврилович, вы? — удивилась секретарша. — Здравствуйте…

— Не ожидала меня здесь увидеть? — предположил Буравин, внимательно приглядываясь к Людочке.

— Честно говоря, нет. Вы вроде бы с Борисом Алексеевичем разделились…

— Да, разделились. Но некоторые дела остались. Потому я и пришел.

— А Бориса Алексеевича еще нет, — сообщила Людочка.

— И очень хорошо. Я пришел не к Самойлову, Людочка. А к тебе.

— Ко мне? — Людочка то ли испугалась, то ли растерялась немного. — А… по какому вопросу?

— По очень важному для меня. Нам с тобой пора серьезно поговорить. Объясни, пожалуйста, откуда у Самойлова появилась моя генеральная доверенность? И как на ней оказалась моя подпись?

— Виктор Гаврилович, я ничего не знаю про вашу подпись и вообще про генеральную доверенность! С чего вы взяли, что я могу вам что-то рассказать? — Людочка уже взяла себя в руки.

— Во всей этой афере чувствуется женское коварство. Я уверен: без твоей помощи Борис не смог бы сделать то, что сделал, — объяснил Буравин.

— Вы обвиняете меня в подлоге?

— Скажем так: ты помогала любимому человеку. — Буравин хорошо понимал, почему именно Людочка могла такое сделать.

— Я ничего такого не делала!