Преодоление: Роман и повесть

— Кажется, Хрулев допустил… м–м-м… роковую, можно оказать, грубейшую ошибку. Пока Федор Зиновьевич был в краткосрочном отпуске, Хрулев вошел непосредственно в министерство с какими‑то предложениями. Шеф же считает их авантюрными, несвоевременными. И кажется, наш новый уважаемый министр с Федором Зиновьевичем согласен. Я узнал об этом случайно. Чувствуете нюансы? Через голову Федора Зиновьевича… Да чего там говорить! За подобные самодеятельные номера…

Любчик хихикнул и остроумно съязвил:

— Пришло время Хрулеву распечатывать пакет…

— Какой пакет?

— Как, вы не знаете про директоров Иванова и Петрова? Ну, которые развалили работу и которых сняли?

— Очередной анекдот? — спросил Трезубое невесело.

— Истина, а не анекдот, — продолжил Любчик. — Вот послушайте. Прогорел, значит, Петров, принимает у него дела новый директор Иванов. Петров ему говорит: «Я тебя, слышь, уважаю и хочу тебе помочь. Видишь, в сейфе три запечатанных пакета? Так вот, когда у тебя с делами станет худо, вскрой пакет под номером один и точно следуй написанному. Иванов поблагодарил предшественника и принялся вершить дела. Метет новая метла год, второй, а пыли все меньше и меньше. Чувствует Иванов, снимать будут. Тут и вспомнил о пакетах, оставленных в сейфе Петровым. Достает номер первый, читает: «Хочешь удержаться — немедленно начинай реконструкцию завода».

«Идея!» — обрадовался Иванов и завертел катушку реконструкции. Мобилизация технических, общественных и прочих всяких сил, то–се, это построить, это перестроить, сто станков передвинуть сюда, двести — туда, рационализация, механизация, завод гудом гудит, одно худо: отдачи от реконструкции нет. Года три-четыре гудели, видит директор, липа все! И впрямь пришла пора выгонять его. Но, стой! Еще есть пакет номер два. Вскрыл, читает: «Немедленно выходи в общественные организации как новатор». «Хе! Эго мы запросто!» — ожил Иванов и бросил клич. Мобилизнул всех и все, и пожалуйста, результат: выдающийся продукт коллективного творчества. «Без увеличения производственных мощностей, мощностей и количества людей достичь того‑то, поднять то‑то, понизить… уменьшить… увеличить… Понеслось на собраниях, на конференциях, на активах барабанное тра–та–та! Почин! Начинание! Новаторство! Год прошел, другой.

…Иванов успел уж забыть о своем почине, а другие все еще возятся с ним. Но и тут конец пришел, появился почин другого «жучка» и вытеснил почин Иванова. Опять над беднягой нависла угроза. Теперь он уже без всяких колебаний распечатывает третий пакет с целевыми указаниями и читает: «Готовь три пакета следующему директору».

Коллеги Любчика посмеялись.

— Анекдот, а ведь по сути — жизнь! — сказал седой гривастый начальник ОКСа Дымокуров. — Сейчас это модно — реконструкции… Реконструируем, реконструируем, а не пора ли, братцы, и за работу браться? Выдавать в конце концов качественную продукцию, чтоб у нас ее с руками отрывали, а не крутили носами, увидев марку: «Мейд ин УССР»?

Усмешка начальника производственного отдела Куликовского заразительно коснулась остальных.

— Насчет этих самых реконструкций бесконечных даже в печати стали… гм… прорезаться высказывания. Робкие, правда, с оглядками на все четыре стороны. Но и это хороший симптом, если пишут о желательности сбавления пыла у любителей реформ и реконструкций наподобие анекдотических Иванова–Петрова…

— За год мне пришлось побывать почти на всех заводах нашего главка, — сказал технолог. — Своими глазами видел, как на некоторых наставили столько оборудования, что даже в одну смену не используют. Со станков даже не снята смазка консервации. А они стоят и морально стареют.

— Не работают? — вопросил начальник планового отдела. — А где работники? Молодежь не хочет идти в рабочие, не хочет трудиться на станках, а почему? Да мы сами виноваты! Сколько лет трубили в газетах, в кино, книгах, по радио о том, вот, мол, мать — простая свинарка или штамповщица, зато дети у нее профессора, артисты, музицисты!

Начальник планового отдела подумал чуть и продолжил:

— Институты плодятся как грибы, Калужская область стремится переплюнуть Псковскую, вуз на вуз городят. По моим неточным подсчетам, в сети политехнического обучения страны студентов в два раза больше, чем учащихся профтехучилищ, нужных нам позарез. На заводе того же Хрулева цеха держатся на привозных «лимитчиках». А разве это настоящие рабочие? У них дели иные, они развращены самой системой трудоустройства. Каждый из них думает, а чем я хуже москвича? Почему я должен вкалывать на самых трудных и грязных работах? Только потому, что родился в захолустье? Вопрос законный. Потому «лимитчики» стремятся во что бы то ни стало выйти замуж за москвича или жениться на москвичке, — прописаться и делать в жизни то, что им нравится.

Любчик громко хмыкнул: