Прерванный полет «Эдельвейса»

Ночью наступала зловещая тишина. Ни с той ни с другой стороны не раздавались выстрелы, вражеская авиация также прекращала свои варварские налеты. В городе пылал чудовищных размеров костер, зарево от которого было видно за десятки километров. Казалось, в Севастополе погибла вся жизнь и к утру от него останется лишь груда развалин и пепла. Но город жил. В подземных туннелях, укрытиях и всевозможных убежищах отважные севастопольцы продолжали работать для фронта».

В следующие дни бомбардировки и артобстрел продолжались с неослабевающей силой. С 3 по 6 июня люфтваффе выполнили 2355 самолето-вылетов, сбросив на Севастополь и его окрестности 1800 тонн фугасных и осколочных бомб всех калибров, а также 23 800 зажигалок. А, к примеру, гауптман Бётхер за эти дни совершил 8 боевых вылетов (189–196-й), сбросив на крепость свою порцию из почти 16 тонн бомб, в том числе три SC2500[56].

«Было начало июня. Грохот наполнял город, – вспоминал очевидец А. Ивич. – Гудок Морзавода не успевал оповещать о самолетах, группа за группой, почти без перерыва, налетавших на город, на аэродром, на позиции. Чаще рвались снаряды на улицах и бульварах, рушились стены уже поврежденных бомбами домов»[57]

.

Кроме бомб с немецких самолетов дождем сыпались пропагандистские листовки, призывающие защитников крепости бросить оружие и сдаться, предотвратив бессмысленное кровопролитие. За две недели, с 24 мая по 6 июня, было сброшено 638 000 таких воззваний, то есть примерно по 50 000 в сутки!

Надо сказать, что люфтваффе занимались сбросом бесчисленных листовок с самого начала операции «Барбаросса», хотя их эффективность никем всерьез не оценивалась. В этом потом убедились и сами немцы, когда британские Королевские ВВС заполонили аналогичными бумажками всю Германию. Даже маршал Харрис, возглавлявший английское бомбардировочное командование, признавал бесполезность этой пропагандистской войны: «Я всегда говорил, что единственный эффект от листовок, сброшенных на Германию, так это снабжение противника туалетной бумагой для остальной части войны!» Тем не менее десятки грузовиков, железнодорожных вагонов и транспортных самолетов занимались их перевозкой. Листовки занимали много места в бомбоотсеках, из-за них даже приходилось сокращать бомбовую нагрузку.

7 июня немецкие войска наконец начали штурм огромной крепости. К удивлению солдат, многим из которых казалось, что на советских позициях не осталось ничего живого, оборонявшиеся сразу же оказали отчаянное сопротивление. Рихтхофен тоже был удивлен и понял, что моральный дух защитников, несмотря на ужасающие бомбардировки, вовсе не сломлен.

Между тем люфтваффе работали на пределе возможностей. «Наша работа в Севастополе выставила самые высокие требования для людей и техники, – писал потом Вернер Баумбах, который в июне 1942 года был снова откомандирован командованием люфтваффе в Крым. – 12, 14 и даже 18 самолето-вылетов в день делались отдельными экипажами. Это приводило к огромному износу и нагрузкам для авиации и наземного персонала, который не мог спать и видеть сны в эти дни и ночи и нес ответственность за безопасное состояние машин».

«Перед нами показывается берег и Черное море. Мы изменяем курс на Севастополь, – вспоминал штурман обер-ефрейтора Фридрих Шульц из 4-й эскадрильи KG51. – Из радиоприемника раздается голос командира эскадрильи: «Ида Мария – звену! Перестроиться в правый пеленг! После атаки сбор южнее Балаклавы на высоте 2500 м!»