Прерванный полет «Эдельвейса»

«В Севастополь вошли немцы, – вспоминала аэродромная медсестра Вера Такжейко. – Все советские части отступили к нашему маяку. Бомбили нас страшно с 5 утра до 21 часа. Бомбы сыпались разных калибров. Вверх жутко было поднять глаза – сплошные самолеты. Кроме того, фашист бил еще из тяжелой мортиры, которая стояла в Бахчисарае. Это был кромешный ад. Я никогда позже за всю войну не видела так много убитых и раненых. Их некуда было девать. Перевязочного материала не было, рвали простыни и перевязывали».

После бегства всего высшего командного состава руководить обороной было поручено генерал-майору Новикову, ранее командовавшему одной из стрелковых дивизий. Тот организовал командный пункт в 35-й береговой батарее и поспешно попытался сформировать из разгромленных и бегущих частей новые подразделения. Новиков даже попытался возвести новый оборонительный рубеж на мысе Херсонес. Однако времени на это уже не было.

На рассвете 1 июля германская артиллерия снова открыла ураганный огонь, а вскоре небо снова наполнилось гулом самолетов. Удары наносились по береговым батареям, поспешно подготовленным оборонительным позициям. «На рассвете первые немецкие самолеты атаковали наши позиции

, – вспоминал Виктор Турин, один из участников обороны Севастополя. – Со стороны моря, волна за волной, они бомбили и обстреливали линию обороны на берегу и в скалах, где укрепились наши бойцы, и сбросили листовки, требуя нашей капитуляции. Наши потери были тяжелыми». Это и неудивительно, учитывая, что люфтваффе под конец совсем озверели, сбрасывая на остатки советских войск боеприпасы особой мощности. Гауптман Бётхер с 4.28 до 10.28 успел три раза слетать к Севастополю, каждый раз сбрасывая фугасные бомбы весом 2,5 тонны. После их падения на мысе Херсонес происходили настоящие землетрясения, а в небо поднимались огромные столбы огня, дыма, камней и пыли. А после обеда он переключился уже на 35-ю береговую батарею, которую немцы почему-то окрестили «форт Антон дер Дирхе». Сначала Бётхер сбросил на нее бомбу SC1800, а затем бронебойную РС1400 и четыре SC250. Ну а в 18.13–18.55 еще одну SC1800, которая стала последней бомбой, сброшенной им на Севастополь[72]

. Всего с 28 июня по 2 июля гауптман Бётхер совершил 52 налета на крепость, причинив ей бесчисленные разрушения и, по всей вероятности, убив и ранив тысячи защитников и мирных жителей.

Тем временем в 13.35 по берлинскому времени над Севастополем был торжественно поднят красный флаг со свастикой. Однако отдельные очаги сопротивления в районе мыса Херсонес держались еще несколько дней. А в ночь на 2 июля из крепости вышли последние сторожевые катера. На одном из них – СКА-0112 – пытались эвакуироваться последние «ответственные работники», еще недавно призывавшие красноармейцев биться до последней капли крови. В том числе упомянутый генерал-майор Новиков. Однако далеко не ушли… На рассвете катера СКА-0124 и СКА-0112 были атакованы немецкими торпедными катерами. В последовавшем морском бою первый был потоплен артиллерийским огнем, а второй получил тяжелые повреждения и в духе пиратов был взят на абордаж!

Новиков, а также комиссар 109-й стрелковой дивизии Хацкевич, бывший командир потопленного крейсера «Червона Украина» И.А. Заруба и еще нескольких старших офицеров не стали отстреливаться до последнего и сдались в плен.

«По приказу Верховного командования Красной армии 3 июля советские войска оставили город Севастополь», – объявило тем временем Совинформбюро…

Незадолго до окончательного падения Севастополя подразделения VIII авиакорпуса начали перелетать на север, в район Курска, где они снова оказались под непосредственным руководством Рихтхофена. Авиационное командование «Зюд» осталось в Крыму. Оберсту Вольфгангу Вилду были поставлены три основные задачи: противовоздушная оборона немецких войск и военно-морских баз на полуострове, наблюдение за передвижениями советского Черноморского флота и атака его кораблей и, когда придет время, поддержка немецкой армии во время наступления на Кавказе.