Преследование

Он что, снова захотел поговорить о прошлом? Амелия не могла поверить в происходящее.

— Я верю, — осторожно произнесла она, — что вы любите своих детей и любили свою жену, хотя, возможно, и не самым обычным образом.

— Как я уже сказал, ваша вера в меня непоколебима. По всей видимости, вчера вечером я был с вами абсолютно честен. Я не оплакиваю леди Гренвилл. Я не желал ей дурного, но я не могу горевать о женщине, которую почти не знал.

— Да разве это вообще возможно? — задохнулась от изумления Амелия. — Вас связывали дети, и она была такой красивой, такой милой!

— В этом и заключалась ее обязанность — рожать мне сыновей, — чуть ли не со злобой бросил он. — Точно так же, как моей обязанностью было жениться на ней и помочь произвести на свет наследника.

Амелия почувствовала, как округлились ее глаза. Выходит, это был брак не по любви. Гренвилл говорил так, словно у него не было выбора. Неужели все эти ужасные сплетни — правда? Она не осмелилась спросить об этом, лишь тихо сказала:

— Мне так жаль… Вы оба заслуживали большего.

Гренвилл явно не верил в ее искренность.

— Вы сожалеете о том, что я не любил свою жену? Что она не любила меня? Что я не убит горем? И вы желали бы мне добра?

— Да… нет! — Амелия совсем запуталась. И, понимая, что залилась краской до корней волос, воскликнула: — Я не желала бы ничего плохого.

Она резко замолчала. Беседа принимала неудачный оборот, они стремительно приближались к опасной теме — сегодня было бы еще более неуместно и рискованно поднимать тему их прошлых отношений. И, надеясь отвлечь Саймона от этого обсуждения, Амелия быстро проговорила:

— Даже если вы не оплакиваете леди Гренвилл, для ваших страданий есть другая причина. Я и забыла, что в прошлый раз вы были в имении, когда умер ваш брат.

Его лицо превратилось в непроницаемую маску.

— Это было десять лет назад.

Амелия прямо дала понять: раз он, как оказалось, хорошо помнит их роман, то наверняка не забыл и эту трагедию.

— Мне очень жаль, что вам пришлось вернуться сюда при таких плачевных обстоятельствах.

— Пожалуй, я вам верю. Только вы продолжили бы заботиться и беспокоиться обо мне, даже сострадать мне. — Гренвилл покачал головой. — Мне интересно лишь одно: как это вообще возможно, что вы все еще верите в меня?

Ах, как неприятен был Амелии этот поворот! Но, очевидно, отвлечь Гренвилла от щекотливой темы было просто невозможно.

— Я не цинична, — вымучила она ответ.

Неужели она все еще верила в него? Гренвилл был человеком чести, человеком долга, человеком характера — даже притом, что в свое время он повел себя с ней так жестоко. Да, Амелия действительно верила в него, помоги ей Бог!

— Я убедился, Амелия, что в этой жизни циники обычно оказываются правы.

— В таком случае мне вас жаль, — огрызнулась она.

— И я боюсь за вас — однажды жизнь преподаст вам такой урок.

— Нет. Я останусь оптимисткой, я по-прежнему буду верить в лучшие качества своих друзей и соседей, — нисколько не кривя душой, ответила Амелия.

Гренвилл пристально взглянул на нее:

— Интересно, что я сделаю на сей раз, чтобы поколебать эту веру?

Что это значило? Амелия, не удержавшись, сорвалась на крик:

— Ничего подобного больше не случится!

— Ага, вот мы и добрались до сути дела.

— Я нахожусь здесь только потому, что беспокоюсь о детях.

— Лгунья! — Он угрожающе улыбнулся. — Неужели вы думаете, я не заметил, что каждый раз, когда я упоминаю о прошлом или просто смутно намекаю на него, вы становитесь буквально сама не своя?

Амелия крепко обхватила себя за плечи.

— Что ж, если и так, то лишь потому, что вчера вечером вы неустанно говорили об этом! И даже сегодня вы словно желаете напомнить мне о былом, о том, что я давно забыла!

Что ж, Гренвиллу все-таки удалось втянуть ее в ожесточенную словесную дуэль!

И тут он медленно, сверкая глазами, произнес:

— А вы хотя бы понимаете, что сейчас раздразнили быка красной тряпкой?

Что он имел в виду?

— Вы напьетесь и сегодня?

— Нет, не напьюсь. Вот только не лгите так открыто мне в лицо! Не говорите, что забыли вчерашний вечер, — воскликнул Гренвилл, и его темные глаза вспыхнули.

— Вы пугали меня, — попыталась она объяснить свой вчерашний трепет, — я никогда не видела вас в таком состоянии!

— И даже сейчас, — он направил на нее указующий перст, — вы дрожите, и мы оба знаем почему.

Амелия возмущенно вскрикнула. Но Гренвилл был прав: страстное желание так и бурлило в ее венах.

И тут он пренебрежительно бросил:

— Вам стоит держаться подальше от этого дома. Вам стоит держаться подальше от меня. Вам стоит отступиться от своей проклятой веры. Потому что вы все еще невинны. Вы невинны в душе, и даже не думайте отрицать это. У вас нет ни малейшего представления о том, что творится в мире, за пределами вашего дражайшего Корнуолла! Вы не имеете никакого понятия о том, что жизнь на самом деле сводится лишь к смерти, что смерть — повсюду, а все это великодушие — для дураков!

Его глаза грозно сверкнули.

Амелия съежилась от страха.

— Что с вами произошло?! — воскликнула она, чуть не заплакав.