Преступление и наказание

"But why, my good sir, all of a minute.... What is it?" she asked, looking at the pledge.	- Да чего же ты, батюшка, так вдруг... что такое?- спросила она, смотря на заклад.
"The silver cigarette case; I spoke of it last time, you know."	- Серебряная папиросочница: ведь я говорил прошлый раз.
She held out her hand.	Она протянула руку.
"But how pale you are, to be sure... and your hands are trembling too?	- Да чтой-то вы какой бледный? Вот и руки дрожат!
Have you been bathing, or what?"	Искупался, что ль, батюшка?
"Fever," he answered abruptly.	- Лихорадка, - отвечал он отрывисто.
"You can't help getting pale... if you've nothing to eat," he added, with difficulty articulating the words.	- Поневоле станешь бледный... коли есть нечего, -прибавил он, едва выговаривая слова.
His strength was failing him again.	Силы опять покидали его.
But his answer sounded like the truth; the old woman took the pledge.	Но ответ показался правдоподобным; старуха взяла заклад.
"What is it?" she asked once more, scanning Raskolnikov intently, and weighing the pledge in her hand.	- Что такое? - спросила она, еще раз пристально оглядев Раскольникова и взвешивая заклад на руке.
"A thing... cigarette case.... Silver.... Look at it."	- Вещь... папиросочница... серебряная... посмотрите.
"It does not seem somehow like silver....	- Да чтой-то, как будто и не серебряная...
How he has wrapped it up!"	Ишь навертел.
Trying to untie the string and turning to the window, to the light (all her windows were shut, in spite of the stifling heat), she left him altogether for some seconds and stood with her back to him.	Стараясь развязать снурок и оборотясь к окну, к свету (все окна у ней были заперты, несмотря на духоту), она на несколько секунд совсем его оставила и стала к нему задом.
He unbuttoned his coat and freed the axe from the noose, but did not yet take it out altogether, simply holding it in his right hand under the coat.	Он расстегнул пальто и высвободил топор из петли, но еще не вынул совсем, а только придерживал правою рукой под одеждой.
His hands were fearfully weak, he felt them every moment growing more numb and more wooden.	Руки его были ужасно слабы; самому ему слышалось, как они, с каждым мгновением, все более немели и деревенели.
He was afraid he would let the axe slip and fall.... A sudden giddiness came over him.	Он боялся, что выпустит и уронит топор... вдруг голова его как бы закружилась.
"But what has he tied it up like this for?" the old woman cried with vexation and moved towards him.	- Да что он тут навертел! - с досадой вскричала старуха и пошевелилась в его сторону.
He had not a minute more to lose.	Ни одного мига нельзя было терять более.
He pulled the axe quite out, swung it with both arms, scarcely conscious of himself, and almost without effort, almost mechanically, brought the blunt side down on her head.	Он вынул топор совсем, взмахнул его обеими руками, едва себя чувствуя, и почти без усилия, почти машинально, опустил на голову обухом.
He seemed not to use his own strength in this.	Силы его тут как бы не было.
But as soon as he had once brought the axe down, his strength returned to him.	Но как только он раз опустил топор, тут и родилась в нем сила.