Преступление начинается с вешалки

– Да ладно – дело твое. Не хочешь говорить – не нужно. Сейчас познакомишься с девчонками, оформишься и можешь приступать. У нас тут как раз новая постановка в самом разгаре, скоро премьера, работы невпроворот, а Санки сейчас нету, так что в плане рабочей силы недокомплект получается, девчонкам тяжело.

– Санки? – сразу навострила уши я. – Какой Санки?

– Оксаны, что до тебя здесь работала. Ее тоже этот устраивал… Владимир Семенович.

Азатов снова игриво взглянул на меня, но на этот раз как-то сбоку и довольно дву-смысленно.

Наконец мы пришли. Хотя лестница уходила еще на несколько пролетов вверх, наше путешествие закончилось на одной из промежуточных площадок. Азатов открыл дверь, и мы оказались в неожиданно громадном и почти пустом помещении.

Левая стена комнаты была глухая, а справа находились четыре огромных окна, в которых вливалось достаточно света, чтобы помещение не было темным. Под окнами по всему периметру стояли столы со всевозможными, по всей видимости, художественными принадлежностями.

Напротив, довольно далеко от себя я заметила еще две двери, а пол этой большой комнаты был застелен полотном, на котором виднелись весьма загадочные для меня цветовые пятна.

– Вот, это – наш декораторский цех, – сказал Игорь и повел меня в обход лежавшего на полу полотна к одной из располагавшихся на противоположной стене дверей.

– Таня! – вдруг раздалось из-за двери, когда мы приблизились.

От неожиданности я даже вздрогнула, но все быстро объяснилось.

Игорь открыл дверь, и я увидела небольшую комнатку, посреди которой стоял низенький стол, а рядом с ним два огромных кресла. В одном из них сидела Татьяна Чурсинова, очень хорошо мне известная и любимая мною актриса, а перед ней стоял на коленях какой-то молодой человек. Устремившись к ней всем корпусом и не обращая на нас с Азатовым ни малейшего внимания, он продолжал свою взволнованную речь:

– Таня, ты пойми! Мне не нужно ничего! Ничего! Ни славы, ни денег. Ничего! Мне нужно только одно. Чтобы дернул – и оно пошло, – говорил он, изображая, будто дергает за веревку. – Чтобы оно смывалось, Таня! У меня жена, ребенок маленький, а там такая вонь, такое… ты себе даже представить не можешь!

– Танечка у нас профорг, – улыбаясь, комментировал происходящее Игорь. – Общественный деятель. Поэтому актеры со своими бедами всегда идут к ней. И правда, общежитие у нас… действительно… просто из ряда вон.

– Ладно бы еще общежитие, Игорь, – не вставая с колен, обратился к нему молодой человек. – Ладно общежитие. Но если уж вы заселяете людей в дом, то сделайте нормальный туалет! Хоть один на этаж! А то ведь скоро там просто дышать будет невозможно!

– Хорошо, Коленька, я поговорю, – успокаивала Чурсинова и, заметив постороннее лицо, добавила: – Но мы, наверное, мешаем?

– Нет, нет, – сказал Игорь. – Вот, Наташа, подкрепление тебе привел, принимай новую работницу.

За низеньким столом напротив Чурсиновой сидела еще одна женщина, к которой и обращался теперь Игорь. Длинные выкрашенные хной вьющиеся волосы, светло-серые глаза и испачканный краской синий рабочий халат.

– Что ж, добро пожаловать, – сказала она, внимательно и несколько настороженно разглядывая меня.

– Вот, познакомься, – Наталья Викторовна, начальница твоя, – снова обратившись ко мне, продолжал балагурить Игорь. – А это у нас Татьяна. Тоже Татьяна, заметил он, игриво сощурившись уже в сторону Чурсиновой.

– Очень приятно, – улыбнулась та.

Я тоже стояла и глупо улыбалась, не зная, как вести себя в сложившейся ситуации. Главное, что меня смущало, это то, что я не могла ответить себе на вопрос: меня уже приняли на работу или еще нет?

– Ну ладно, вы тут знакомьтесь, а я побежал, – весело сказал Игорь и действительно убежал, оставив меня одну-одинешеньку в таком неопределенном положении.

– Проходите, Татьяна, садитесь, – пригласила меня Наталья Викторовна, поняв, что я в замешательстве. – Вы работали когда-нибудь по этой специальности?

– Вообще-то нет, – ответила я, сразу вспомнив заготовленную историю. – Видите ли, дело в том, что до последнего времени я вообще нигде не работала…

Снова сделав скорбное лицо и добавив жалости в свой грустный взгляд, я начала говорить о том, как мало было у меня забот в то время, когда я жила с мужем, и как много стало их сразу после его смерти.

– Вы не представляете, даже самые элементарные вещи… не знаю, чай заварить, яичницу пожарить, ведь даже этого я не умела. Сейчас самой кажется смешным, а ведь после того как мне пришлось уволить домработницу, я тонны продуктов перепортила, пока научилась готовить.

Я говорила это и одновременно думала: «Ах, хоть денек бы пожить мне с домработницей!»

Женщины смотрели с пониманием и сочувствием.

– Да, тяжело вам пришлось, – сказала Чурсинова. – Но не расстраивайтесь, думаю, Наташа поможет вам встать на ноги. А мне уже пора идти, до свиданья, девочки.

Она удалилась, а вместо нее в маленькой комнатке появилась еще одна женщина. По виду она была моложе Натальи, но гладко зачесанные волосы, большие очки и синий халат ее старили.