Преступление не будет раскрыто

— У меня есть два билета в театр, на воскресенье, сказала она, когда они были в подъезде её дома. — Хотели идти с мамой, но она что-то приболела.

— До воскресенья выздоровеет, — сказал Олег.

— У неё больное сердце, — сказала Инна. — Ей нельзя волноваться. В половине седьмого вечера, в воскресенье подходите к драмтеатру, — прибавила она, не дожидаясь его согласия. — Не опаздывайте, я не люблю ждать.

— Постараюсь, — ответил Олег.

Когда Инна поднималась по лестнице, он посмотрел ей вслед. Последнее впечатление словно кто вдавил в память. Роскошная шуба под котик, чулки, полные ноги, особенно выше колен. И превосходные сапожки. Все, кроме ног, было самого лучшего качества.

На другой день Добровольский встретил Олега ехидной улыбкой.

— Как дела? — спросил он.

— Ничего, — ответил Олег.

— Не съела она тебя? — опять спросил Юрий Петрович, смеясь, и, не дожидаясь ответа, добавил не то в шутку, не то всерьёз: — Поскольку я познакомил тебя с ней, я должен и предупредить об опасности: она полная оттого, что съела много мужчин. Любит иногда проглотить себе на ужин Серёжу или Ваню с любовным соусом, наигравшись с ним в прятки и предварительно подвялив его на лунном свете, под окнами своего дома. В одиночестве, разумеется. Боюсь, не постигла бы тебя эта участь.

— Подавится, — уверенно сказал Олег.

— До сих пор победы были за ней.

— В каком смысле?

— В любовном, — ответил Добровольский, — Из моих друзей двое к ней сватались. Один, бедняга, влюбился не на шутку. И потом долго маялся… — Юрий Петрович заметил улыбку на лице Олега: — Чему радуешься?

— Смешно, — ответил Олег.

— Смешней некуда, — согласился Юрий Петрович.

— Зачем нас познакомил?

Юрий Петрович ответил не сразу, поразмыслил.

— Она ещё с лета тебя заметила, — сказал он, наконец. — Говорит, сразу почувствовала, что именно с тобой будет связано что-то очень важное в её жизни. Об этом, якобы, ей подсказала, с силою удара грома, её гениальная интуиция. Она в тот же день, когда мы её видели у кинотеатра, просила и после напоминала, чтобы я представил вас друг другу при случае. Вчера случай и подвернулся… — Юрий Петрович помолчал, обдумывая то, что ещё хотел сказать, и добавил: — Я учёл и твои интересы. Думаю, тут найдёшь всё, что нужно для жизни и любви, если, конечно, появятся серьёзные намерения.

— Не появятся. Ты ведь знаешь…

— А, Марина! — вспомнил Юрий Петрович. Улыбнулся: — Марина, конечно, вне конкуренции. Но Марина — это журавль в небе. Сплошная морока. И охота тебе снова забивать голову?

Олег промолчал.

— Дело, конечно, хозяйское, — сказал Юрий Петрович. — Но я бы на твоём месте подумал.

XXV

Осинцев закончил первый курс. На летние каникулы приехал в Новопашино. Бездельничать он не мог и работал все каникулы рамщиком на лесозаводе.

Однажды, в конце августа, за несколько дней до начала учебного года, когда Олег и Михаил были на работе, Валентина находилась дома, так как должна была идти в ночное дежурство, и шила дочери новое платье. Танюшка случайно посмотрела в окно и увидела двух женщин: одну — соседку, другую — незнакомую. Соседка показывала незнакомке на дом, в котором жили Осинцевы. Танюшка сказала матери. Валентина посмотрела в окно, но ничего не поняла. Незнакомая женщина, полная и красивая, в дорогом летнем пальто и небольшим чемоданом в руке посмотрела на окна их дома, и, кивнув головой и сказав что-то соседке, пошла по направлению их калитки. «К нам, — подумала Валентина, поправляя очки. — Непонятно кто и зачем».

— Таня прибери на столе, — сказала она, обращаясь к дочери. — Неряха, все разбросала!

Послышался лёгкий стук в дверь.

— Да, да! Войдите! — сказала Валентина, убирая незаконченную работу и лоскутки возле швейной машины.

Дверь осторожно открылась, и женщина вошла. Овальное красивое лицо её было бледно и, казалось, через силу улыбнулось. Она поздоровалась мягким грудным голосом, остановившись у порога.

— Проходите, — сказала хозяйка и засуетилась, обтирая ладонью стул. — Извините, что у нас такой беспорядок.

— Ничего, ничего, — сказала женщина, не двигаясь с места. — Я правильно пришла? Михаил Трофимович Осинцев здесь живёт?

— Здесь! — сказала Валентина, вглядываясь в лицо незнакомки.

— А ещё тут один молодой человек случайно не живёт? — спросила женщина. Голос у неё дрогнул, и грудь с волнением поднялась.

Валентина уставилась на неё сквозь очки вопросительными глазами. Сообразила кто это.

— Ой! — воскликнула она, прижав руки к груди. — Неужто… Неужели?!

Женщина ещё больше побледнела, что подтвердило догадку Валентины.

— Ой! — опять воскликнула хозяйка и схватилась за голову. — Что же вы! Проходите, пожалуйста. Таня, беги скорей на лесопилку!

Женщина судорожно протянула вперёд руку.

— Не надо, — сказала она, проходя вперёд. — Не надо. Я сначала… приду в себя.

Она выдохнула воздух и села на стул, поставив рядом чемодан.

Потом положила правую пухлую ладонь с перстнем на сердце…

— Успокойтесь, что же вы! — сказала Валентина, глядя на неё со смешанным чувством страха и неописуемой радости.