Преступление не будет раскрыто

— О, прости! — воскликнул Олег. — Раздевайся, конечно.

Инна повесила свой модный серебристо-серый плащ на гвоздь за неимением вешалки и поправила платье. На ней было красивое чёрное платье в талию с двумя белыми вертикальными полосками на груди.

— Сейчас будем лечиться, — сказала Инна. — На чём подогреть воду и мёд?

— Вот же кухня с газовой плитой.

Инна взялась хозяйничать. Вскипятила чайник, налила в стакан кипятку и размешала в нём соду. Притащила из ванной комнаты помойное ведро и заставила Олега полоскать горло, а сама пошла пока на кухню вымыть виноград. Олег встал с постели, включил свет — уже смеркалось. Оделся и занялся процедурой.

— Готово? — спросила она, вернувшись.

— Готово, — ответил Олег.

— Теперь поешь меду.

Подогретый мёд оказался противным. Олег сморщился.

— Какая дрянь, — сказал он.

— Ешь, это полезно.

— Голова что-то кружится.

— Болеешь, вот и кружится.

— Не поэтому. Я сегодня не вставал с постели.

— И сейчас не нужно было вставать. Ложись обратно.

Олег и сам чувствовал, что слаб ещё и ходить ему трудно. Покорно сел на кровать и стал расстёгивать ворот рубашки. Инна отвернулась. Он разделся и лёг, накрывшись по пояс одеялом. Она подошла к нему и села на стул возле кровати.

— Я чай приготовила. Будешь пить?

— Не хочу пока. Немного позже.

— Зачем раскрылся? Шея вся голая, — Инна протянула к нему руку, чтобы накрыть его одеялом потеплее. Олег почувствовал нежные прикосновения её руки. Когда болеешь и долго лежишь в постели, а вокруг — ни души, смертельно надоедает скука и одиночество. Тут черту будешь рад, не только живому человеку. И Вдруг приходит женщина. Её прикосновения кажутся благодатью неба, какими-то особенными и приятными. Тут невольно забудешь все на свете. Олег взял её руку и положил себе на грудь, где был вырез майки, стал гладить. Не думал никогда, что её рука такая нежная и мягкая. Ей было неудобно сидеть, нагнувшись. Олег, не отпуская её руки, поглаживая, подвинулся к стенке и попросил её сесть на кровать.

— Ну вот ещё, выдумал, — сказала Инна, а сама всё-таки села к нему на кровать. Олег взял её за плечо и пригнул к себе. Прикоснуться к лицу её прохладной тугой щеки было несравнимо приятнее первых ощущений, Олег почувствовал её дыхание, прикосновение её губ, она целовала ему шею. Он поцеловал её возле уха. В голове помутилось, когда она прильнула влажными губами к его губам. Промелькнули обрывки мыслей: «Это хорошо, изумительно… хорошо…»

Они целовались, обнимались, ласкали друг друга часа три. Время пролетело, как минута. Олег ни разу не опомнился и не пытался осознать всего, что происходит. Словно измученный путник, ошалевший от жажды и добравшийся, наконец, до источника, он с наслаждением упивался её любовью. Инна была возбуждена и прерывисто дышала. Они ничего не говорили друг другу. Только целовались. Инна просунула руку ему под майку. Майка была тесная и мешала. Олег снял её. Инна, целуясь, водила руками по его гладкой, как полированная сталь, коже и прижималась к нему. Она опомнилась первой и взглянула на часы.

— Боже мой! — она схватилась за голову. — Меня потеряли дома. Где-нибудь близко есть телефон?

— Внизу, в подъезде, — ответил Олег, — телефон-автомат.

Инна нашла в сумке монету и побежала вниз. Олег, наконец попытался сообразить, что всё это может значить? Но собраться с мыслями не успел.

— Хорошо, что здесь рядом телефон, — сказала Инна, вернувшись. — Иначе бы маму, наверно, удар хватил.

— Успокоила её?

— Сказала, что жива-здорова, чтобы меня не теряла.

— Значит, всё в порядке, — Олег, облегчённо вздохнув, положил поверх одеяла массивные руки.

— Чай пить будешь? — спросила Инна. — Сейчас подогрею.

Через две минуты она вышла из кухни с горячим чайником.

— Пей, потом мне нальёшь, — сказал Олег.

— Я не хочу, — сказала Инна и налила в стакан с кипятком густой заварки. — Пей. Печенье дать?

— Нет, я только смочу горло. Что-то пересохло.

— Тогда будем есть виноград.

Инна положила виноград на стул возле постели, сама села на кровать к Олегу и стала кормить его, заталкивая ему в рот по ягодке. Они опять начали целоваться. Олег уже насытился и виноградом и поцелуями, когда, наконец, почувствовал, что дал слишком большую волю себе.

«Раскис, как булка под дождём, — подумал он. — Вот так нас и берут в плен. Дождутся удобного случая и — крышка».

— Спать пора, — сказала Инна, прервав его размышления и показав пальцем на часы. — Десять минут второго.

— Пожалуй, пора, — ответил Олег.

— Твой приятель, наверно, уже не придёт?

— Теперь уж вряд ли.

— На какую кровать мне ложиться?

— Любую выбирай.