Преступление не будет раскрыто

Услыхав, что едет хозяин, Марина быстро поднялась и стала рыхлить примятое сено. Олег вышел из-под навеса и увидел рыжебородого старика, подъезжающего верхом на караковой кобыле. Сбоку бежал вороной жеребёнок с белой звёздочкой на лбу. Олег позвал Марину.

— Смотри, — сказал он. — Узнаешь?

— Боже мой! — воскликнула она. — Это ж та самая лошадь с колокольчиком.

— Та самая, — подтвердил Олег, — только теперь без колокольчика.

Всадник подъехал к навесу и ещё в седле произнёс:

— Добра здоровица, гости дорогие!

— Здравствуйте, дедушка, — сказала Марина. — Извините, что без спросу. Здесь у вас так хорошо, прохладно…

— Ничего, ничего, — сказал старик, спешиваясь. — Отдыхайте. На трамвай наверно? У меня тут как вокзал, все ждут трамвая. Избу вот перевезу, а навес хоть специально оставляй. Ромка дома? — спросил он старуху.

— Нету, — ответила старуха. — Уехал вчера силос возить и до сих пор нету.

— Вот те на! — сказал Нифон, привязывая лошадь к телеге. — А мы договорились сегодня ломать.

— Дак вот, — старуха развела руками.

— Ничего, — ответил Нифон спокойно. — Подождём. — Вынул из кармана маленькую изогнутую трубку, стукнул чубуком о колесо телеги, сунул в рот и стал сосать.

Все трое молча смотрели на его роскошную густую бороду, которая немного отличалась по цвету от более тёмных усов и тёмно-бурых с проседью волос, выглядывающих из-под серенькой кепки. Старомодная выгоревшая косоворотка на нём была подпоясана кушаком из бельевой верёвки, залоскнувшие дешёвого сукна брюки заправлены в кирзовые сапоги. Нифон вынул из кармана синий вышитый цветочками кисет и стал развязывать.

Старуха спохватилась: «Чего это я? Антип-то ждёт», — и засеменила прочь.

— Бабуся, сумку-то возьмите! — крикнула ей вдогонку Марина и второпях завернула и сунула в хозяйственную сумку белый платок и подала ей. — Спасибо за угощение.

— На здоровье. Парень-то со стариком уплывут, так приходи чай пить ко мне. Чего тут будешь одна…

Марина кивнула головой и подошла к лошади. Осторожно протянув к её морде руку, стала гладить. Лошадь стояла спокойно.

— Умница, умница… хорошая, — приговаривала Марина. — Как же тебя зовут? Дедушка, у неё есть кличка?

— Есть, а как же, — ответил старик, неспеша набивая табаком трубку. — Маруськой зовут.

— Маруся, Мару-усичка, — продолжала приговаривать Марина с улыбкой, поглаживая салазки и шею кобылы. — Дедушка, она очень смирная?

— Смирная.

— А можно покататься на ней верхом?

— Прокатись.

Марина в восторге тихонько крикнула «ура»! и захлопала в ладоши.

— А жеребёночка как зовут? — спросила она, глядя на вороного сосунка, который стоял сбоку возле матери и тыкался мордой в вымя.

— Жеребёнка-то? Его Орликом зовут.

— Такой славненький! А к себе, наверно, не подпустит.

— Он ещё глупый. Не надо трогать, — сказал Нифон, раскуривая трубку.

Подождав, пока жеребёнок насосётся, Марина зашла сбоку и стала карабкаться в седло. Олег помог ей, научил правильно держать ноги в стременах, чтобы упор был не на пятку, а на носок, отвязал лошадь, вывел из под навеса. Марина испуганно съёжилась и вцепилась обеими руками в луку седла.

— Ну и казак из тебя, — сказал Олег, закидывая повод на шею кобылы. — Ноги-то не прижимай, а упирайся ими в стремена. Держи повод.

Нифон стоял под навесом, молча улыбаясь, и попыхивал трубкой.

Пока Олег обучал Марину верховой езде, возле лодки появился старый рыбак в высоких резиновых сапогах и с мешком, набитым сетями. Марина в это время сделала первый круг самостоятельно.

— Ну вот, теперь попробуй рысью, а я посмотрю на тебя издалека, — сказал Олег, весело подмигнул и поспешил на берег.

Старый рыбак стоял возле лодки и поджидал помощника. Он был от подбородка до макушки покрыт плотной седой щетиной и чем-то напоминал издалека только что остриженную серую тощую овцу. Шамкая беззубым ртом, рыбак то и дело прикладывался к бутылке с пивом, которую держал в руке. Поздоровались. Старик бросил в траву пустую бутылку, взял с земли весла и шагнул в лодку.

— Кого будем промышлять? — спросил Олег.

— Кто попадёт, — ответил старик, надевая весла на уключины. — Одну ельцовку взял, одну — трехстенку. Потянемся вверх на заливы.

— Бичевка есть?

Старик утвердительно кивнул стриженной головой и, тяжело ступая кривыми, как ухват, ногами в высоких резиновых сапогах, прошёл в корму, вытащил из-под мешка бичеву и бросил на берег.

Олег размотал её и конец привязал к уключине. Старик подал ему тягу, сделанную из длинной берёзовой палки. Олег сунул толстый её конец в носовую душку, а тонкий натянул бичевой к уключине и завязал покрепче на несколько петель. Тяга согнулась как лук. Остаток бичевы растянул по берегу, конец перекинул через плечо и вывел лодку из заливчика. Старик, сидя в корме, помогал шестом. Вышли на стремнину. Олег впрягся в бичеву, как бурлак, и хлёстко пошёл вдоль берега. Старик сидел в лодке и рулил шестом. Таким образом они тянулись уже около часа, а старик все молчал и не давал команды остановиться.