Преступление по-китайски

После того как сыщики немного прошлись в молчании по Крумс Хилл, сэр Айвори наконец сказал:

— Дорогой Дуглас, нам опять открылось нечто новенькое, хотя кое-чего, притом весьма важного, чтобы разложить все по полочкам, пока не хватает. Мне, конечно, не терпится разобраться, однако, чтобы связать цепочку воедино, необходимо найти недостающее звено. И прежде всего объясните, дружище: с какой стати госпожа Джейн Уоллес спустилась вчера в кухни в пеньюаре? Считаете, это в порядке вещей?

Глава 15

Не успели наши сыщики прийти в Скотланд-Ярд, как им передали, что их с нетерпением дожидается лейтенант Финдли.

— Сэр, — обратился тот к своему начальнику, — судебный врач только что подтвердил — в теле Брайана содержится фертекс.

— Что еще?

— Есть результаты осмотра машинки, на которой было напечатано письмо, предназначенное Мэтью Эттенборо. «Ремингтон» тысяча девятьсот тридцать шестого года. Нашли в квартире Уоллесов в Гринвиче. У Брайана там был небольшой кабинет, где он занимался в основном служебными делами, в частности налогами.

— Прекрасно. Это все, лейтенант?

— Нет, сэр. Мэтью Эттенборо хранит деньги в «Барклейс», правление находится на Ломбард-стрит. У него там два счета: один — на его собственное имя, другой — на имя общества «Сент-Эндрю-Андершафт», расположенного по соседству со знаменитой одноименной церковью. Но узнать у них ничего не удалось. Правление прикрывается банковской тайной.

— Я знаю председателя опекунского совета «Барклейс», — заявил сэр Айвори. — Я увижусь с ним сегодня вечером в Клубе графоманов и попытаюсь разузнать подробнее о счетах Мэтью. Что-то подсказывает мне, он недоговаривает. Тем более, если письмо, как нам теперь известно, было напечатано в Гринвиче, значит, можно почти с полной уверенностью утверждать, что это не подделка, как мы думали сначала, основываясь на реакции господина Эттенборо.

— Что касается Эттенборо, тут дело принимает весьма серьезный оборот! — воскликнул Форбс.

И подумал: «убогий» тем более «убог», если выдает себя за «красавца».

Между тем сэр Айвори с безрадостным видом разглядывал кабинет Финдли, понимая в душе, что никогда не смог бы привыкнуть к таким «аквариумам», куда нынче помещают офицеров полиции. Он любил старые помещения, где еще пахло табаком, древесным углем и дымком от печки, чинно возвышающейся посередине. Кроме того, ему казалось, что сегодня следственная работа лишилась души и свелась к холодной «мозговой атаке» и прочим раздражителям, с которыми вполне могут справиться вычислительные машины. Конечно, он безоговорочно признавал, что вычислительная машина в сто раз быстрее рассортирует полицейскую картотеку, чем целое бюро инспекторов, однако ничто, на его взгляд, не шло в сравнение с человеческой логикой, способной к всеобъемлющему анализу, а не только к последовательному созданию многоуровневых структур данных. Он пытался растолковать эту разницу старшему инспектору, но тот, строго следуя «Руководству по проведению полицейского дознания за тридцать три урока» незабвенного Джека Филипа Крюсгрейва, придерживался понятий куда более простых и вместе с тем, по мнению сэра Малькольма, совершенно непостижимых.

— О чем задумались, сэр? — поинтересовался Форбс.

— О пристрастии иных людей к старинным машинкам вроде «Ремингтона» тридцать шестого года. Это, знаете ли, по моей части…

Тут в кабинет вошел сержант и доложил, что королевский уполномоченный хочет немедленно видеть старшего инспектора.

— Боже мой, — прошептал Форбс. — Сэр Малькольм, пойдемте вместе.

— Право, не знаю, удобно ли…

— Прошу вас. На кону стоит моя голова.

— Скорее, не голова, дорогой Дуглас, а репутация прекрасного сыщика.

Форбс вытер платком лоб и вышел в коридор в сопровождении сэра Айвори.

Кабинет королевского уполномоченного помещался в левом крыле здания и совсем не походил на стеклянные клетушки офицеров полиции. Традицию здесь чтили. Обшитая деревом и украшенная внушительных размеров живописным портретом королевы Виктории, а также фотографией Ее Величества королевы Елизаветы, комната освещалась Двумя массивными светильниками наподобие церковных. Высокопоставленный чиновник, восседавший за рабочим столом красного дерева, явно гордился возложенными на него обязанностями. Лет шестидесяти, с изрядно поредевшими волосами и лицом, украшенным пышными завитыми усами, облаченный в сюртук, он принадлежал к редкой категории людей, которые, будучи посредниками между правосудием и полицией, выполняли при всем том и функции рупоров Букингемского дворца. Совет, исходивший от них, был равнозначен приказу.

— А, сэр Айвори, рад вас видеть. Полиция нашей страны слишком многим обязана вам и всегда испытывает огромное удовольствие при встрече с вами. Ну, а как у вас дела, старший инспектор?

— Сэр, — смутившись, начал Форбс, — дела движутся.

— Надеюсь, вы арестуете этого китайца… дворецкого?

— То есть, сэр…