Преступление века

— Мандельштам… — тихо ответила она и продекламировала:

— Я вернулась в мой город, знакомый до слез,До прожилок, до детских припухших желез,Я вернулась сюда, так глотай же скорей,Рыбий жир ленинградских ночных фонарей…

— Здорово… — оценил молодой человек и попытался оправдаться: — понимаешь, у меня тоже не хватает времени на все задумки. Так хочется и с книгой посидеть, и походить по театрам, музеям, посмотреть достопримечательности Северной Пальмиры… А только-то и выходит, что одну работу вижу. День не нормирован, случается преступление — мы с Михалычем мчимся на место и копаем, выясняем, опрашиваем, пока не вырисовывается что-либо похожее на мотив. Затем уж садимся в кабинете и ломаем головы над версиями, кругом подозреваемых…

— И все-таки не ошибусь, если предположу: тебе жутко нравится профессия следователя.

— О!.. Я мечтал о ней с детства! — с жаром подхватил тему Лешка, — у нас же и дед, и отец сыскарями корпели. Целая династия!

— А сюда попал по распределению?

— Не совсем… Батя протежировал поучиться к Севидову.

— А что, твой шеф такая известная личность, что к нему только по протекции?

— Еще бы! — многозначительно воскликнул вчерашний студент. — К его мнению и лучшие следователи, и прокуроры всех уровней прислушиваются, советоваться приезжают. А дела поручают самые запутанные, если не сказать гиблые.

— Вроде недавних убийств? — продолжала исподволь любопытничать Алина.

По всему чувствовалось — треп об особенностях нелегкой работы Волчкову не надоедал никогда и рассуждать об этом он мог безостановочно. Собеседнику необходимо было лишь подкидывать «свежих дровишек» и наслаждаться обилием информации об искусстве сыска…

— Тут мы поначалу немного подсели и забуксовали, — начал он с серьезной миной, полной важной многозначительности, — но, недаром Анатолия Михайловича считают гением. Вчера он выдал такую гипотезу — аж дух захватило! Ведь, что греха таить, стали подумывать о висяке, ну то есть — о нераскрытом уголовном деле, коих в арсенале моего мэтра много лет не случалось. Ан нет! Все у старого раскладывается по нужным полочкам…

Но внезапно он запнулся и немного сник. Произошедшая легкая перемена не ускользнула от внимания девушки.

Обогнув не работавший фонтан, расположенный напротив дворца, парочка пересекла Адмиралтейский и оказалась на Вознесенском проспекте. Осмелившись, наконец, Алексей взял Алину под руку. Уголки ее губ лишь на мгновение дрогнули в улыбке, но возражать она не стала, решив выяснить причину его немного расстроенного молчания.

— Севидов производит впечатление неразговорчивого и замкнутого человека. Тяжело работать с ним?

— Это он с виду такой, а на самом деле отличный мужик. Даже пошутить иной раз не прочь. Кстати, очень неплохой рассказчик, столько занятных историй от него услышал — ни в одной газете такого не прочитаешь.

— Повезло тебе…

— Это точно. Он настоящий фанат своего дела. Представляешь, когда занимаемся раскрутками очередных уркаганов, Михалыч словно железный — и ночи не спит, и не ест толком, об отдыхе забывает… Все в кабинете, да на выездах пыхтит своими сигаретками — и откуда только энергия берется!? А стоит уйти в отпуск или же с неделю посидеть в безделье — моментально хандрить начинает: то сердечко с давлением шалят, то головные боли, а то и с желудком мается…

— Медицина трактует это довольно просто, — тихо объяснила Алина, — некоторым людям стрессы помогают мобилизовать защитные реакции организма. Мне бабушка рассказывала: в осажденном Ленинграде народ почти не ходил по врачам, хотя клиники работали без перебоев. Болели редко и за медицинской помощью обращались в исключительных случаях — при ранениях во время артобстрелов, да когда уж невмоготу было пережить истощение. Зато после снятия блокады все больничные койки заполнились за неделю — пропала опасность, ушел стресс, люди расслабились…

— Надо же!.. — удивился Волчков, и вдруг заметил, как спутница поглядывает на часы, — торопишься?

— Да не то, чтобы… — вздохнула она, — сегодня свободна от дежурства, но завтра вставать — ни свет, ни заря…

— Давай еще минут пятнадцать погуляем, а потом я тебя провожу прямо до дома, — взмолился он.

— Ну, если обещаешь заполнить этот промежуток времени интересной историей…

— Конечно! О чем тебе рассказать?

— Не знаю… — пожала плечами девушка.

— Моя начинающая личность еще ни в чем сверхъестественном не замечена — только несколько месяцев, как закончил учебу. О родителях?..

Но тема старших Волчковых, как, впрочем, и любых других родственников, была пока неуместной. Это, видимо, понимал и сам Лешка.

— Не знаю, — повторила она и осторожно предложила: — если информация не является служебной тайной, поведай о последних преступлениях. Я ведь тоже, в некотором роде, получила боевое крещение на последних вызовах — никогда раньше не выезжала на убийства.

Следователь-стажер слегка помрачнел, однако через секунду вымолвил: