Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Любопытно, что обостренная ненависть к белогвардейцам – особенно к офицерам и казакам – на поколения осталась в крови у евреев, вся советская пропаганда (литература, журналистика, кино) была под ее влиянием до самого конца, да и сейчас она порой прорывается на экраны, на страницы газет и книг, в Интернете…

* * *

Я полагаю, в свете всего вышесказанного, что пролитая большевистскими палачами русская кровушка – в значительной степени лежит на совести англичан.

Конечно, Черчилль предугадывал масштаб и последствия катастрофы, которой со всех точек зрения являлось установление красной диктатуры в России. В своих мемуарах он подыскивает для читателя отдельные тому причины, пытается находить частные вины. Ему было необходимо определиться в отношении главного носителя исторической ответственности. Например, так: «Тех чужеземных войск, какие вошли в Россию, было вполне достаточно, чтобы навлечь на союзников все те упреки, какие обычно предъявляли к интервенции, но недостаточно для того, чтобы сокрушить хрупкое здание советского режима». Или вот еще причины: «Несогласованная политика и противоречия между союзниками, недоверие американцев по отношению к японцам и личное нежелание президента Вильсона сделали то, что вмешательство союзников в дела России во время войны остановилось на таком пункте, на котором оно приносило наибольший вред, не получая никакой выгоды». Или вот еще важнейшая из причин – Европа попросту смертельно устала от «великой войны» и ей стало не до какой-то там России с ее кровавым безобразием. Именно поэтому «перемирие явилось смертельным приговором для русского национального дела. До тех пор, пока это дело было сплетено с мировой задачей, которую взялись разрешить 27 держав, воевавших с Германией, победа была обеспечена. Но когда великая война внезапно кончилась и победители поспешили к себе, чтобы заниматься собственными делами, и каждое правительство пало жертвой послевоенной усталости, то та волна, которая могла бы вынести русских далеко вперед, быстро отступила и оставила русских в одиночестве».

В этих объяснениях нет лжи, но нет и всей правды.

Между делом надо было снять любые подозрения с себя – как в неэффективности, так и в нецелесообразных расходах. Подчеркивая, что он действовал, «занимая подчиненное и в то же время очень ответственное положение», Черчилль с примерным цинизмом оправдывается перед британским читателем за произведенные траты, выдавая попутно истинный характер и масштаб помощи Белому движению, которая была на деле сравнительно невелика: «В Сибири наша роль была вообще незначительной, но Деникину мы оказали очень существенную поддержку. Мы дали ему средства для вооружения и снаряжения почти четверти миллиона людей. Стоимость этих средств исчислялась в 100 млн фунтов стерлингов, но эта цифра абсурдна. В действительности расходы, не считая военного снаряжения, не превышали и десятой доли этой суммы. Военное снаряжение, хотя и стоило дорого, составляло часть расходов великой войны; оно не могло быть продано, и учесть его точную стоимость невозможно. Если бы это снаряжение осталось у нас на руках до тех пор, пока оно не сгнило бы, мы бы только терпели лишние расходы по хранению…»

Что и говорить, весьма самокритичное признание, не требующее комментариев. Но Черчилль, разумеется, ни в чем не винит ни себя, ни свою страну. Он только не без основания считает, что «существовали такие элементы [помимо материальной помощи союзников и собственно белых армий, он перечисляет поляков, финнов, эстонцев, литовцев, латышей, отчасти румын, сербов и чехов], которые, если бы они действовали согласно, легко могли бы достигнуть успеха. Но среди них не было никакой согласованности, и это в силу полного отсутствия какой бы то ни было определенной и решительной политики среди победоносных союзников». Черчилль не без иронии подсказывает читателю, сочувствующему бессчетным русским жертвам красной диктатуры, что «ответственность за их судьбу падает на те могущественные и великие нации, которые в ореоле победы оставили свою задачу незаконченной». «Лишенные моральной поддержки в мировом масштабе и разделенные несоответствием в национальных стремлениях с пограничными государствами, с Польшей и с Румынией, русские националисты терпели поражение и погибали один за другим».

Но в конечном счете всю главную ответственность за проигрыш Гражданской войны и за триумф большевиков Черчилль возложил, конечно же… на самих белогвардейцев! Ни разу не побывав на фронтах «Гражданки», не быв свидетелем невероятного героизма и стойкости белых армий, он позволил себе в одном пассаже полностью обелить союзников (Англию в первую очередь) и очернить Белую армию: