Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Какие же «важные откровения» почерпнул в этом источнике Черчилль? Он довольно верно все понимал и излагал главные геополитические идеи Гитлера так: «Двумя единственно возможными союзниками Германии являются Англия и Италия… Во внешней политике Германии не следует проявлять никакой сентиментальности. Совершить нападение на Францию исключительно по эмоциональным мотивам было бы глупо. В чем Германия нуждается – это в расширении своей территории в Европе. Довоенная колониальная политика Германии была ошибочной, и от нее следует отказаться. В целях своего расширения Германия должна обращать свои взоры к России и в особенности к Прибалтийским государствам. Никакой союз с Россией недопустим. Вести войну вместе с Россией против Запада было бы преступно, ибо целью Советов является торжество международного иудаизма».

Изложив все это совершенно адекватно, Черчилль точно резюмировал: «Таковы были «гранитные основы» его политики».

Почему же он, так все правильно понимавший относительно гранитных основ политики Гитлера, не следовал этому верному пониманию? Почему, зная наверняка, что фюрер мечтает не о войне, а о союзе с Англией, годами нагнетал параноидальный страх перед Германией[48]

, страх, который в конечном итоге подчинил себе все слои английского общества – от короля и членов парламента и до последнего обывателя – и обернулся в массовом сознании тем, что психологи называют «оборонительной агрессией»?!

Черчилль делал это виртуозно и даже, я бы сказал, высокохудожественно. Посудите сами, вот образчик его красноречия: «Для врага мы легкая и богатая добыча. Ни одна страна не является столь уязвимой, как наша, и ни одна не сулит грабителю большей поживы… Мы – с нашей огромной столицей, этой величайшей мишенью в мире, напоминающей как бы огромную, жирную, дорогую корову, привязанную для приманки хищников, – находимся в таком положении, в каком мы никогда не были в прошлом и в каком ни одна другая страна не находится в настоящее время».

Подобные речи сопровождались настойчивыми призывами к перевооружению Англии и к максимально жесткой политике по отношению к немцам. Черчилль все время подчеркивал, что война с Гитлером неизбежна и что Англия отстает в перевооружении от потенциального врага, а значит, также должна ускоренно и усиленно вооружаться.

Вообще-то, Гитлер не делал ничего, выходившего за рамки вполне естественного воплощения в жизнь его политических мечтаний: он объединял разделенный немецкий народ, волею судеб оказавшийся в разных государствах, он готовился к войне на Востоке за жизненное пространство. Это были первоочередные задачи, выполнить которые он всегда считал своим долгом, своей миссией. Естественно, что для этих целей он перевооружался, готовил силы. Но ничто не говорит за то, что эти силы он собирался использовать против Англии.

Между тем, даже спустя годы, освещая далекие предвоенные события, Черчилль норовил представить их в ложном свете. К примеру, повествуя о введении Гитлером войск в Рейнскую область Германии, область, демилитаризованную по Версальскому договору, он откровенно признает: «Лорд Лотиан сказал: «В конце концов они просто вступают в свои собственные владения». Такая точка зрения была характерной для англичан». Однако вот как определяет это событие сам автор: «Гитлер наносит удар». Какой удар?! Перед нами лишь один образчик черчиллевской необъективности, его манеры вести пропаганду, промывать мозги публике. А ведь он занимался этим неустанно более пяти лет.

А вот еще один образчик той же технологии: «Надругательство над Австрией и покорение прекрасной Вены со всей ее славой, культурой и ее вкладом в историю Европы явились для меня большим ударом». Но ведь это снова пропагандистская бессовестная ложь и извращение реальности. Ведь никакого надругательства на деле не было в помине. Был праздник немецкого единения. В своей статье «Уроки Гитлера» (1995) я пересказывал заслуживающие доверия аутентичные источники: