Преступник номер один. Уинстон Черчилль перед судом Истории

Подобным образом в то время думало большинство в Великобритании, не только ее политический класс. Даже спустя более двадцати лет после начала войны генерал-майор Джон Фуллер, автор первого в мире танкового прорыва, впоследствии военный историк и теоретик, убежденно писал: «Не могло быть никакого сомнения, что в 1939 году лучшей политикой для Великобритании было остаться в стороне от войны, предоставив Германии и СССР возможность ослаблять друг друга»[72]. А порой политический мейнстрим формулировался гораздо жестче: «Только объединившись, Англия и Германия могут бросить вызов врагу. Англосакство оживлялось как концепция расовой и этической солидарности. Зло находилось на Востоке. Англия и Германия вместе могли воздвигнуть защитную линию»[73]

.

На волне подобных настроений в довоенной Англии были созданы и вели активную, в том числе пропагандистскую, деятельность организации, названия которых говорят сами за себя: Общество англо-германского содружества, Англо-германское товарищество. Они получали немалую финансовую поддержку от ведущих банков и крупных промышленных концернов Британии. Деловые круги были в этом прямо заинтересованы, поскольку к концу 1930-х годов англо-германские экономические отношения развивались весьма интенсивно: в июле 1938 года было подписано англо-германское платежное соглашение, расширявшее возможности торговли, а в конце года дошло и до обсуждения главного – создания англо-германского экономического союза. Первая задача которого состояла в полюбовном разрешении основного, если не единственного, противоречия между Англией и Германией: в перераспределении колоний и новом разделе мировых рынков, удовлетворявшем обе стороны[74].

Наконец, в качестве верхушки прогерманского (скажем прямо, прогитлеровского) айсберга английской политики можно рассматривать так называемую группу Линк («Звено»), насчитывавшую около тысячи членов, принадлежавших в основном к высшим лондонским кругам. Туда входило немало депутатов из консервативной партии. Некоторые участники были связаны с немецким посольством в Лондоне, многие были членами вышеупомянутого Англо-германского товарищества. По словам немецкого поверенного, общество Линк «посвятило себя полностью защите немецких интересов»[75]

, будучи тесно связано с работниками гитлеровского посольства в Лондоне[76].

Итак, своей политикой «умиротворения» Чемберлен полностью соответствовал интересам Великобритании, как их понимали в равной мере и политический истеблишмент страны, и ее народ, что, вообще-то, редко совпадает. Не случайно с именем Чемберлена связана также британская политика «невмешательства» в Испании, позволившая Германии и Италии помочь Франко покончить с коммунистами у себя на родине, несмотря на действие красных (советских в том числе)«интербригад». Чемберлен и его многочисленные единомышленники «вверху» и «внизу» понимали: коммунистический пожар, угрожавший человечеству, надо остановить любой ценой.

Более того, чтобы урегулировать разногласия с Муссолини, Чемберлен был готов признать захват Италией Абиссинии, а Гитлеру был готов предложить уступки в вопросе о колониях, более всего напрягавшем германо-британские отношения (идея, находившая широкую поддержку у политического класса Англии[77]). Таким образом, сомневаться в искренности и выверенности позиции Чемберлена оснований нет.

1938 год: Чемберлен – миротворец, Черчилль – отщепенец

Тем временем Гитлер планомерно осуществлял свою заветную мечту по объединению всех немцев в едином рейхе. Один народ – одна страна. Весной 1938 года он воссоединил Германию с Австрией. К осени он был готов воссоединить с Германией Судетскую область Чехословакии, более чем на 60 % населенную немцами.

Чемберлен, конечно же, тоже, как и Черчилль, был знаком с главной книгой-исповедью Гитлера, но из ее прочтения сделал совсем другие выводы. Он увидел свой долг в том, чтобы помочь Гитлеру усилиться максимально перед броском на Восток, на цитадель мирового коммунизма – на Советский Союз. Чемберлен верил Гитлеру в том, что этот бросок неотвратим. Он стал вторым, после Галифакса, высокопоставленным британским политиком, посетившим Гитлера в его горной резиденции – Берхтесгадене. Об этом визите имеется «отчет Шмидта», из которого следует, что в беседе Гитлер всячески упирал на то, как много сделал он для дела мира, для англо-германского сближения, но при этом был совершенно откровенен в своих планах в отношении Чехословакии и демонстрировал решимость идти до конца. А Чемберлен дал понять, что лично он ничего не имеет против, но должен заручиться согласием кабинета.

Напомню, что раздел Чехословакии отвечал интересам не только Германии: в нем с энтузиазмом приняли участие и Словакия, и Венгрия, и Польша (две первые страны станут союзницами гитлеровской Германии в войне, последняя, отвергшая союз, – жертвой). И никто из народов мира не хотел и не собирался проливать кровь за интересы чехов, англичане в том числе.