Преступный викинг

— Герв, развяжи его и отнеси в больничный шатер.

Герв, наглый ублюдок, расплылся в безобразной улыбке и сплюнул на землю у самых ее ног.

Рейн закусила нижнюю губу, не в силах спокойно смотреть на истекающего кровью человека. Наконец она встала, все еще злясь на соседку, которая продолжала испуганно скулить.

— Что ж, если больше некому, придется мне самой. — Она развязала веревку и пошла за необходимыми медикаментами.

Убби прищелкнул языком от такого своеобразного отношения к рабской доле. Рейн свирепо посмотрела на него, и он опустил голову, но сначала покачал головой, тем самым выражая свое удивление.

Рейн распустила узлы на веревке, которой был связан молодой воин, почти мальчик, и повела его к шатру. Несмотря на протесты охранника, она очистила и зашила рану, оказавшуюся не такой уж страшной.

Зашивая четырехдюймовый разрез, она старалась успокоить раненого.

— Как тебя зовут?

— Эдвин.

— Ты откуда, Эдвин?

— Из Винчестера, — осторожно ответил он.

— Ты сражался за короля Ательстана?

Он неохотно кивнул, не зная, можно ли ей довериться.

— Почему ты не вернулся в Уэссекс с королем?

— Потому что я проклятый дурак, — проворчал он. — Я вернулся в лагерь за своей женщиной, а она не захотела никуда ехать в темноте. Темнота! Ха! Вот тебе и темнота!

— Я уверена, Селик вернется и все уладит.

— Ты женщина Изгоя? — спросил он, отстраняясь от нее.

— Нет. Я помогла ему спастись и…

— Ты помогла бежать этому зверю?

Рейн выпрямилась.

— Не называй Селика зверем. Мне это не нравится.

На губах мужчины появилась презрительная усмешка.

— Я знаю, что говорю, Эдвин. Он не больше похож на зверя, чем ты или любой другой мужчина.

Эдвин, прищурившись, внимательно разглядывал ее, пока она завязывала нитки на шве и обматывала рану чистым льняным бинтом.

— Тебе приходилось видеть человека, скальпированного викингом? Только зверь способен на такое. А такой, как Изгой, ничем не отличается от любого кровожадного скандинава.

Сначала Рейн не могла взять в толк, о чем говорит Эдвин, а потом едва не задохнулась от возмущения и глаза у нее наполнились слезами.

— Ты лжешь. Селик не такой варвар.

— Я лгу? — Ярость превратила грязное лицо Эдвина в безобразную маску. — Знай, госпожа, пусть лучше зверь убьет меня, и поскорее, потому что я умру, но не стану его рабом.

Стражник, у которого истощилось терпение, не позволил пленнику остаться в шатре вместе с другими ранеными, и Рейн повела Эдвина обратно. Когда она уже собиралась сдать его с рук на руки Герву, он схватил ее и развернул спиной к себе, одной рукой крепко держа ее за руку, а другой вцепившись ей в горло.

— Не двигайся, женщина, — сказал он, сдавливая ей горло, так что у нее от слабости подогнулись колени. — Я бы убил тебя сейчас, но твой хозяин, видно, не зря держит тебя при себе. Может быть, он подарит мне свободу в обмен на твою жизнь.

— А что будет с твоей женщиной? — спросила она, взглянув на сидящую у ее ног женщину, которая с ужасом смотрела на них.

— Бланш сама справится. Она мастерица на все руки и в постели тоже умеет доставить удовольствие. Почему бы ей не найти себе другого покровителя, — проговорил он, не обращая внимания на протестующий вопль Бланш.

— И ты посмел назвать Селика зверем?

Эдвин снова сдавил ей горло, и она уже теряла сознание, когда услыхала за спиной громкий крик, и пальцы Эдвина у нее на глее разжались. Она не успела обрадоваться, как он снова повис на ней и свалил на землю. Когда она наконец освободилась и обернулась, то увидела боевой топор, застрявший в голове Эдвина. Кровь хлестала из раны, и Рейн еще до того, как проверила его пульс, поняла, что он мертв.

— О Господи! Ну и в бедлам меня занесло! — воскликнула Рейн.

Оглянувшись посмотреть, кто бросил топор, она с удивлением увидела Убби в боевой стойке, с раздвинутыми ногами и руками на бедрах. Деликатный маленький тролль превратился в свирепого воина. От ярости его лицо было черным, но спросил он ласково:

— Ты не ранена, хозяйка!

Она покачала головой, сконфуженная тем, что случилось всего за несколько коротких мгновений. Кровь пролилась по ее вине, и ей нужно было время, чтобы прийти в себя от этой ужасной мысли.

— Сама виновата, — со злостью заметил Герв. — Не надо было его развязывать. Все саксы одинаковые. Все врут почем зря.

— А ты бы что сделал на его месте? — набросилась на него Рейн. — Он был в отчаянии и только так мог спастись.

Герв и Убби смотрели на нее как на сумасшедшую.

— Он хотел убить тебя, — сказали они одновременно.

— Это ничего не меняет, — возразила Рейн, сама понимая, насколько неубедительно это звучит.

— Ладно, спасибо богам, ты спасена, — сказал Убби. — А теперь иди, пожалуйста, в шатер и отдохни.

Рейн поглядела на пленников, в благоговейном ужасе таращивших на нее глаза, и покачала головой.

— Не могу.

К неудовольствию Убби, она вновь села на землю и связала себе лодыжки.

— Вот сука, — бубнил Герв, волоча тело Эдвина к дальним деревьям, где приказал закопать его. — Вонючий сакс испортит мне аппетит.

Рейн вспомнила, что не ела со вчерашнего дня. Оглядев пеструю толпу пленников, она поняла, что они, вероятно, не ели еще дольше.