Преторианец Дорна (ЛП)

– Это что-то, что вы не понимаете, так? Что-то, что является вашей противоположностью, и для его понимания вам нужна я…

Он позволил лёгкой усмешке сорваться с губ и сделал ещё шаг к двери. – Счастливо оставаться.

– Стойте, – позвала она и Архам снова остановился. – Вы манипулируете мной. Ничего не получится. Я контролирую себя. Хотя должна признать это была хорошая попытка.

Он медленно вернулся к сидевшей девушке. В шаге от неё он присел на корточки, чтобы лицо Андромеды находилось почти напротив его лица. Бионика щёлкнула под его весом. Он посмотрел ей в глаза.

– Вы ошибаетесь, – спокойно сказал он. – Мой вид слишком прямолинеен для манипуляции.

Она улыбнулась.

– Чем бы это ни было… – она снова покачала головой и прикусила губу серебряными зубами. Он ждал. – Оно и в самом деле нечто исключительное, не так ли?

– Разве в ином случае мы пришли бы сюда? – сказал Кестрос у арочного прохода.

– Пожалуйста, не пытайся польстить мне, – огрызнулась Андромеда. – Твой господин едва разбирается в чём-то, у чего нет спускового механизма, но он хотя бы смог понять, что моя слабость – любопытство, а не эго.

Архам проигнорировал скрытое оскорбление.

– И? – произнёс, он не мигая. – Вы согласны служить?

Она покачала головой и закрыла глаза, наморщив лоб, словно от внезапной боли.

– Да, – ответила она и открыла глаза. – Да. Согласна.

Архам встал и вышел из комнаты. За его спиной Андромеда продолжала сидеть, уставившись на чёрную воду одном из бассейнов.

– Идёмте, – сказал он, не оборачиваясь.

– Это значит, что ты должна идти с нами, – сказал Кестрос после паузы. – Тут больше нечего объяснять.

Два

Оазис Квоканг

Императорский дворец, Терра

Туман падающей воды коснулся лица Армины Фел, и она вдохнула его запах. Её окружал шум потока, низвергавшегося по шлюзам турбины, сделав почти столь же глухой, как и слепой. Она не была слепой, не в полном смысле этого слова, и хотя грохот воды заглушил почти все звуки, она ещё могла слышать.

Разум видел окружающий мир, словно она смотрела на картину. Кистью являлся поток варпа, неизменный и постоянно менявшийся под физической реальностью, а чернилами служил резонанс мыслей и эмоций. Каменная балюстрада, на которую она облокотилась, стала реальной, отражая эмоции всех, кто когда-либо касался её. Мужчина стоял здесь, собираясь прыгнуть и покончить с собой. Он ушёл, передумав, но отпечаток отчаяния остался в том месте, где его руки касались камня. Три молодых серва сидели тут прошлым вечером, болтая ногами, их возбуждение от риска было ярким и острым. Давным-давно здесь на том же месте, что и она, стоял тот, кто назвал себя Императором. Призрак того присутствия напоминал исходящий из потухшей печи жар. А ещё ниже…

– У вас есть новости, госпожа? – Голос Рогала Дорна долетел до неё даже несмотря на рёв воды. Она повернулась, и его присутствие заполнило её мысленный взор, алмаз, сиявший в отражённых лучах солнца. Армина Фел вздрогнула. Тело ломило от макушки до кончиков пальцев на ногах. Она устала и продолжала слабеть с каждым днём. И она не могла позволить себе слабость.

– Доклад с Фаэтона, повелитель. Вы желаете прямого лингвистического перевода или предсказанного значения?

Его присутствие стало ближе. Хускарлы-телохранители остались на расстоянии, разумы воинов были крошечным эхом их примарха.

– Значения вполне достаточно, – ответил он, остановившись в двух шагах от неё. Она прикусила губу и крошечным шипом боли вызвала эйдетическую память. Слова, срывавшиеся с её губ, являлись монотонным воспроизведением точного воспоминания.

– Кругом тишина. Корабли не прилетают. Новости не приходят. Кругом тишина. – Голос остановился, когда последние слоги предсказания покинули рот. Она дрожала, пока память увядала.

– Это – всё? – секунду спустя спросил Дорн.

– Да, повелитель.

– Насколько актуально сообщение?

– Трудно сказать, но мне кажется, что оно отправлено в недавнем прошлом или ближайшем будущем.

– А другие миры ответили?

– Нет, повелитель, но…

– Они могли не получить сообщение, – договорил за неё Дорн, – или мы могли не услышать ответы.

– Именно так, повелитель.

Дорн замолчал. Армина Фел осторожно сглотнула. Она не видела мысли примарха, но поверхность его разума резонировала в варп, как солнце, излучавшее тепло в пустоту. Она могла сказать, что он расстроен, но ещё сильнее взволнован. Также присутствовала и причина беспокойства, оставаясь в мыслях прямо за пределами досягаемости её чувств.

– Прошу прощения, госпожа, – сказал Дорн. – Я должен поблагодарить вас за службу. Она выпрямилась насколько смогла и повернулась лицом к нему.

– Мы все воины на этой войне, повелитель. Я делаю, что могу.

– Хорошо сказано.