Преторианец Дорна

Глаза Кестроса заблестели.

– Это…

– Не важно, – сказал Архам. Они оба посмотрели на него. – Расскажите ему остальное, госпожа.

Она сердито посмотрела на Кестроса, но продолжила.

– Мы приложили руку ко всем легионам. Не к созданию, конечно, а к росту. Не мы их отец, но мы взрастили их, создали и усовершенствовали способы их приумножения. Нас допустили к божественным эффектам двадцати штаммов геносемени, и мы помогли подобрать их для наилучших результатов. Мы помогли ускорить процессы, превратившие тебя из человека в легионера. И мы привели миллионы таких как ты в мир. Мы знаем о вас всё, потому что мы присутствовали там, когда все вы были младенцами, ещё искавшими идентичность. В некотором смысле мы – ваша суррогатная мать.

– Но Двадцатый легион не рос в первые годы Великого крестового похода. Их полное основание завершилось десятилетия спустя, – сказал Кестрос. – Твой культ не может знать их характер, потому что вы не помогали их росту.

Улыбка Андромеды не исчезла.

– Как скажешь, – ответила она.

– Спасибо, госпожа, – тихо произнёс Архам и они оба посмотрели на него. – Вы правы. Мы охотимся на Альфа-Легион в Солнечной системе. Мы не знаем их планов, численность и как их найти. Именно поэтому вы оба здесь – за проницательность и силу.

Андромеда улыбнулась.

– Расскажите мне всё.

Предгорья горной гряды Аска

Терра

Альфарий дождался наступления ночи, и только потом начал подниматься в горы. Он был в броне, но рисков она несла не меньше, чем преимуществ. В дневное время он отдыхал вне поля зрения, и доспех переключался в режим минимальной мощности, скрывая тепло тела и энергетическую сигнатуру силового ранца. Это было одним из преимуществ. Другое преимущество заключалось в переносимом весе. Оружие было неповоротливым и тяжёлым, а суспензорная сеть обладала запасом энергии всего на несколько часов. Броня позволяла справляться и с весом и с неповоротливостью. Недостаток состоял в том, что любой ясно увидевший его сразу бы понял, кто перед ним. Это означало, что он должен сделать так, чтобы никто не увидел его вблизи.

Он путешествовал ночью, держась пустынных границ крупных клоак населения. На расстоянии любой, кто мельком увидит его, заметит только сломанный мозаичный вихрь, который растворится во мраке. Даже инфразрение обнаружит всего лишь размытое остаточное тепло. Создававший этот эффект излучатель поля принадлежал ксеносам и являлся достаточно редким, он никогда не встречал подобное устройство, пока не проснулся для задания.

Шансы выжить были невысоки, но если бы этот факт беспокоил его, то ему не доверили бы это задание. Личное выживание являлось ограничением, роскошью, за которую цеплялись другие. У него не было ограничений. Он – Альфа-Легион.

После атаки на башню он покинул группу охотников за головами Фокрона. Никто не усомнился в его решении. Все они знали, что у каждого или у всех могли быть свои особые параметры миссии. Когда Фокрон спросил, как его зовут, он произнёс старый ритуальный ответ и это всё объясняло.

– Я – Альфарий, – сказал он, и смысл был ясен, он – пустой шифр, призрак, существовавший выполнять волю Легиона. Один среди многих.

Цель ждала Альфария, и она должна быть исполнена до наступления следующего дня.

Когда свет покинул небо, он снова отправился в путь, сливаясь с темнотой, как дым.

Фрегат Имперских Кулаков “Нерушимая Истина”

орбита Терры

– Это – бессмысленно, – сказала Андромеда и покачала головой.

– В этом должен быть смысл, – прорычал Кестрос.

Андромеда пожала плечами, но не ответила.

Архам ждал, но Андромеда, нахмурившись, смотрела на светившиеся данные на столе перед собой.

Они находились на фрегате “Нерушимая Истина” на орбите Терры. Архам реквизировал его и ударную группу Кестроса спустя несколько часов, после того как принял долг, возложенный на него Рогалом Дорном.

Несколько часов после возвращения с Луны он, Кестрос и Андромеда провели в одном из штабных залов “Нерушимой Истины”. В центре сводчатого помещения располагался длинный гранитный стол. Установленные в кованых бра люминесцентные сферы освещали полированный камень мерцающим светом. Вокруг стола не было стульев, это была традиция Инвита – воины стояли во время встреч. Андромеда проигнорировала сантименты, притащила по плиточному полу ящик из-под оборудования и уселась на него, скрестив ноги и выпрямив спину, словно королева, превратившая стул в трон. У Архама ушёл час, чтобы рассказать ей о произошедшем на Терре. С тех пор прошло ещё несколько часов бесконечных аргументов, сменяемых тишиной.

Архам вздохнул и позволил себе на мгновение закрыть глаза. Он полной грудью вдохнул запах каменных стен.

“Песчаник”, – подумал он. Добыт в Анкаринский карьерах второго мира скопления Инвит. В свете люминесцентных сфер он кажется дымчатого цвета, но под солнцем засияет серым. Крепкий, больше подходивший для памятников, чем для укреплений камень утончённого изящества, а не грубой силы.

Он выдохнул, почувствовал, как спокойствие наполняет его и открыл глаза.